Зима тревоги нашей

Уж лучше поступить так, как делали предки Марулло из Древнего Рима: они уходили с достоинством, без лишнего драматизма, не наказывая ни себя, ни своих близких – прощание, теплая ванна и вскрытые вены. В моем случае – теплое море и лезвие бритвы.

– Чего ты хочешь?
– Может, я настроилась на любовь.
– С мужчиной, который любит свою жену?
– Мэри? Ты ее не знаешь.
– Я знаю, что она нежная, милая и немного беспомощная.
– Беспомощная? Да она крепче армейского ботинка! После того как твой мотор развалится на части, ее хватит еще надолго. Она как чайка, парящая в потоках воздуха и не утруждающая себя даже крылом махнуть!
– Неправда.
– Случись большая беда, и ты сгоришь дотла, а она легким ветерком промчится мимо.

Мужчина работающий редко видит мир при дневном свете. Неудивительно, что новости и мнения о нем он получает от своей жены. Она знает, что случилось и кто что сказал, но она процеживает все через свою женскую сущность, в связи с чем большинство работающих мужчин видят дневной мир глазами женщин. Ночью же магазин или контора закрываются, и пробуждается к жизни мир мужчины.

Я перевернулся на бок, полез в брючный карман за бритвенными лезвиями и вдруг нащупал какой-то бугор. И с удивлением вспомнил нежные, ласковые руки несущей огонь девочки. Я едва извлек камень из мокрых брюк. В моих руках он вобрал в себя малейшие лучики света и стал красным, даже багровым.

Она была как скала, огромная гранитная скала посреди быстрины. Марджи права. Она крепка, как армейский ботинок, неподвижна, несгибаема, надежна.

– Зачем тебе трость?
– Для красоты, похвальбы, угрозы, страха, удовлетворения остаточной потребности ходить с оружием в руках.

моя непорочная курочка.

– Зима тревоги нашей позади, к нам с солнцем Йорка лето возвратилось!
– Это Шекспир, – узнала Эллен.
– Да, моя глупышка, но из какой пьесы, кто это сказал и когда?
– Откуда мне знать? – буркнул Аллен. – Я же не ботан.

Незадолго до ужина Эллен присела на подлокотник моего кресла, потом перекатилась мне на колени и обняла обеими руками.
– Люблю тебя, – сказала она. – Разве не здорово? И разве Аллен не чудо? Он будто для этого и рожден! – И это девочка, которую я считал крайне эгоистичной и склонной к подлостям.

– Неплохо, дорогая, неплохо. А где юная знаменитость?
– Знаешь, он изменился. Пошел принять ванну и переодеться к ужину.
– Воистину сегодня день чудес, моя сивилла! Скоро выяснится, что мул произвел на свет жеребенка и в небе появилась новая комета. Ванна перед ужином, подумать только!