Пропавший

Боль уже заявила о себе, и хотя он отказался показываться травматологу, зато чувствовал, что неплохо бы наведаться к бармену.

Прошлое могло оказаться убийственным.

Понимаешь, датские мужчины не любят... — Эдуардо остановился, подыскивая подходящее слово.­
— Трахаться?
— No-no! — энергично замотал головой Эдуардо. — Слушать! А это очень, очень важно. Всегда слушай женщину! Если добьешься Луизы, то всегда слушай, что она говорит, даже если у тебя уже в ушах звенит от усталости

Понимаешь, датские мужчины не любят... — Эдуардо остановился, подыскивая подходящее слово.­
— Трахаться?
— No-no! — энергично замотал головой Эдуардо. — Слушать! А это очень, очень важно. Всегда слушай женщину! Если добьешься Луизы, то всегда слушай, что она говорит, даже если у тебя уже в ушах зве

Тут надо было действовать быстро и не задумываясь, как делают, когда срывают с себя пластырь.

Немного спустя он уже волочил свой чемодан по пешеходному переходу площади Кристиансхавн-торв и, перейдя на другую сторону, встал на автобусной остановке перед кондитерской «Лагкагехусет», из которой вкусно пахло горячей сдобой.

Курц посмотрел на него, а Томас в ответ вперил в него взгляд, который перенял у Мёффе. Это взгляд означал, что пускай там хоть все провалится в тартарары, а я с места не сдвинусь.

Из политиков он вообще уважал только одного человека — старика Хонеккера, причем не за его высокий статус отца нации, а только за то, что он был упрямый черт.

Он восхищался точностью, с которой девочки выполняли упражнения, их упорство и воля вызывали у него уважение, он любовался грациозностью их движений. Только дьявол мог бы обидеть этих девочек. Однако жизнь безжалостна.

«Фестиваль-чертопляс», — гласила надпись на ярком плакате с изображением огненного трезубца.