Дневники матери

е, кому пришлось пережить большое горе, хорошо знают, что второй год после трагедии чаще оказывается хуже первого. В первый год ты пытаешься приспособиться к новым страдания и пережить эти дни. Но именно во второй год ты начинаешь понимать, что больше не видишь берега. Впереди и сзади остается только пустота, огромная пустыня одиночества простирается везде, куда ни посмотри. Тогда ты понимаешь, что это навсегда. Возвращения назад не будет.

В своей книге «Анатомия насилия» доктор Адриан Рейн рассказывает об эксперименте, в котором детей оставляли в комнате одних и говорили не брать игрушку, когда экспериментатор выйдет из комнаты. За этим следила видеокамера, на нее же записывали и ответы – правдивые или лживые, – когда экспериментатор возвращался и спрашивал, брали ли дети игрушку.
Когда эти «ты брал игрушку?» интервью показали студентам, они верно определили, кто из детей лжет, только в пятидесяти одном проценте случаев, то есть чуть лучше, чем если просто отвечать наугад. Затем исследователи продемонстрировали записи таможенным служащим, которым, как отмечает доктор Рейн, часто приходилось выводить на чистую воду людей, провозящих контрабанду. Эти опытные профессионалы смогли угадать обманывающих детей только в сорока девяти процентах случаев, то есть их результат был хуже, чем если бы они просто подбрасывали монетку.
Тогда исследователи показали записи офицерам полиции. Они угадали правильно в сорока одном проценте случаев – то есть показали результат ощутимо хуже, чем вероятный. Возможно, вы могли подумать, что с самыми маленькими детьми будет легче, но даже четырехлетка может обвести профессионала вокруг пальца. С неким ликованием доктор Рейн так подвел итоги своего исследования: «Родители, вы думаете, что знаете, о чем думают ваши подросшие дети, но на самом деле у вас нет ключа даже к вашему двухлетке. Так и случаются трагические истории.

Не знала я и о том, что симптомы депрессии у подростков часто маскируются под возрастные изменения поведения – возможно, именно это является одной из причин, по которой диагноз часто ставят слишком поздно.

Специалист по уголовному праву доктор Адам Лэнкфорд, автор книги «Миф о мучениках», изучил суицидальность террористов-смертников и массовых убийц. Он писал, что и тех и других отличают три главных свойства: психические расстройства, вызывающие желание умереть, ощущение себя жертвой и желание приобрести славу с помощью убийств.

Он предполагает, что желание покончить с собой возрастает, когда люди в течение длительного периода времени живут в двух физиологических состояниях: нарушенное чувство принадлежности к группе («Я одинок») и кажущееся ощущение себя бременем для других («Этот мир будет лучше без меня»). Эти люди неизбежно оказываются под угрозой, когда начинают пытаться преодолеть свой собственный инстинкт самосохранения и, таким образом, становятся способны на самоубийство («Я не боюсь умереть»).
Таким образом, желание покончить с собой проистекает из первых двух положений. Способность сделать это происходит из третьего. С течением лет эта мысль докажет мне свою важность.

Чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем, провели исследование тридцати семи школьных нападений. Ученые обнаружили, что «у большинства нападавших в прошлом были попытки самоубийства или очень сильная депрессия и разочарование в жизни». Таким образом, для предотвращения жестокости особенно важен свободный доступ к диагностике и лечению заболеваний мозга, таких как суицидальный синдром, расстройства пищевого поведения, алкоголизм, наркомания и целый ряд других опасностей, угрожающих подросткам. Более свободная возможность лечения таких болезней – это, может быть, и не самый верный ответ на угрозу, но нечто близкое к нему.

Доктор Джеффри Свенсон, который посвятил всю свою деятельность изучению соединения психических заболеваний и жестокости, считает, что серьезное заболевание психики само по себе ведет к проявлению жестокости всего в четырех процентах случаев. Только тогда, когда психическое заболевание сочетается с другими факторами риска, – чаще всего с наркотиками и алкоголем, – это количество возрастает.

На мой взгляд, демонстрация того, как отчаявшиеся люди могут маскировать свои истинные чувства и намерения – это куда более важная вещь.

Также меня тревожило то, что публикация записей будет и дальше поддерживать такую удобную фантазию о зле, которое бывает только таким, что только круглый дурак не сможет его распознать. Для меня трагедия в Колумбайн была доказательством того, какой опасной может оказаться такая фантазия.

Я очень надеюсь, что приведенные здесь рекомендации будут восприняты не как выступление в пользу цензуры или угроза свободе слова, а как призыв к этичному освещению событий.