Живи с молнией

Кстати, это очень утешительно – встретить человека, который работает по своей специальности.

Записка так поразила его, что от радости у него перехватило дыхание. Он не мог оторвать глаз от клочка бумажки, где стояло имя «Сабина», словно оно было написало ее собственной рукой. Потом он вдруг разозлился на нее за то, что она как ни в чем не бывало снова вторгается в его жизнь и, вероятно, опять только мимоходом. Эрик решил держаться с нею как можно безразличнее, но ему и в голову не пришло, что он может совсем не звонить ей.

– Давай поговорим, Сэби, – довольным тоном сказал он.
– Давай, – очень тихо ответила Сабина. Она на секунду прикрыла глаза, чтобы овладеть собой: она решила приступить к давно обдуманному разговору. – Нам действительно пора поговорить, Арни. Я давно уже хочу тебе кое-что сказать.
Они шли вдоль узкого, искрящегося под луною пляжа, с виду ничем не отличаясь от обычных пар; он вел ее под руку, лица их были обращены друг к другу, она тихо говорила ему о чем-то, видимо очень сокровенном. Они удалялись, и фигуры их становились все меньше и меньше. Но через несколько минут он вдруг выдернул руку и медленно повернулся к ней всем телом. С минуту они постояли, глядя друг другу в глаза, затем снова заговорили и медленно пошли вперед. Теперь они шли врозь и через некоторое время скрылись в темноте. Вернулись они не скоро и на обратном пути оба молчали.

Что ты наденешь, у тебя есть какое-нибудь новое платье?
– Нет, но я надену то синее, которое тебе нравится, – медленно сказала она. Сердце ее громко стучало, и, странное дело, она почему-то испугалась. Страх закипал в ее душе, вот-вот грозя перейти в страдание.

Подымаясь по лестнице, он взял ее под руку и не отпустил, когда они вышли на улицу.

– Знаете что, – сказал Эрик, – если к вашему возвращению я не буду достаточно подготовлен, я просто не покажусь вам на глаза.
– Ладно, – улыбнулся Хэвиленд.
– Но я все-таки обязательно приду к вам, – сказал Эрик. – Я буду встречать вас на пристани.

Слушайте, если вы не научитесь говорить гостям лестные вещи, я к вам больше не приду. Пилить меня могут и дома.

В ожидании гостей Фокс, молчаливый и задумчивый, рассеянно шагал взад и вперед по гостиной, то берясь за книгу, то откладывая ее в сторону. Иногда он слабо улыбался в ответ на болтовню жены, как бы желая улыбкой вознаградить ее за то, что слова ее пролетали мимо его ушей.

Фокс чувствовал себя так, словно ребенок вручил ему какую-то крошечную безделушку, которая для него дороже всего на свете, и он, Фокс, должен, хранить ее как можно бережнее, чтобы оправдать оказанное ему доверие.

– Что бы со мной ни случилось, какую бы дурацкую работу я ни делал, я все время твердил себе: ведь на самом деле я физик. – Он осекся. – Я могу считать себя физиком, правда? Или это слишком самонадеянно?