Прочерк

Не помню, как выбрала читать, помню, как читала урывками в метро, на улице, хотя такое трепетное, личное и пронзительное чтение, что должно не подходить для чужих вокруг. Но не читать не получалось, не плакать тоже иногда не получалось. Одна из придуманных самой себе техник самосохранения говорит, что не стоит читать подряд несколько книг о начале 20 века. Не всегда соблюдаю. Чуковская делает со словам что-то удивтельное и волшебное - так чувствуется аккуратная точность их подбора. Воздух из них получается хрустальный - это звонкое нежное и хрупкое счастье прошлого, там дух захватывает от бережной и счастливой любви, которая разобьется, вся жизнь разобьется. Про 37ой год и репрессии написано очень много, очень много страшных свидетельств из лагерей. Это первое для меня свидетельство от тех, кто остался по эту сторону - ходить узнавать, стоять в очередях, писать бесполезные письма с просьбами, отправлять нужные и ненужные передачки, не спать, ничего не знать, изумляться за что, жить растерянными и оглушенными, жить подвешенными и замороженными этим горем потери и надежды, пока рядом происходит будничный мир, состоящий из тех, к кому еще не приходили. Очень честное, страшное и откровенное о любви, горе и происходящем вокруг - как жили мимо, потому что были заняты важным своим, и как невозможно никак отгородиться вдруг. Мне искренне кажется (что наивно), что если бы все это читали, все поголовно, мир вокруг был другим.
“Это было в ту пору, которую я мысленно, про себя, после Митиного ареста, стала называть: «в жизни»”.
“Работа наша давала нам не только самозабвение, она же, со всеми своими удачами и невзгодами, служила щитом от жизни и от свободы вывода”.
“К тому же мы еще не заметили в ту пору, что сажают не только лучших, но и худших. Что сажают вообще пассажиров трамвая № 9 или № 23 — всех без разбора, – а не лучших или худших. Подряд… А — зачем?”
“Чтобы изувечить миллионы заключенных — нужны по крайней мере сотни тысяч палачей. Кто они, откуда взялись, где тренировались?
И — зачем?”
И рифмуется с “Июнем” Быкова: “не было бы тридцать седьмого — не было бы войны. Обосновать свою мысль исторически или хотя бы логически я не берусь. Это не мысль, это всего лишь чувство”.

Воспоминания , пронизанные болью и тоской по любимому человеку, обязательно к прочтению, страшное время.

История одной потери, одной из миллионов. Прочитала на одном дыхании.

Книга потрясающая!

История жизни семьи (хоть и в большей степени акцент на Бронштейне, судьба близких ему людей также имеет огромное значение) в сложные 1930е. Некоторые моменты доводили до слез. После прочтения - чувство обиды и злости на... систему? На людей? Не знаю, просто на душе камень.
Книга полезна тем, кто плохо знает историю, но часто высказывается о величии Сталина. Если у вас есть такие знакомые- посоветуйте эту книгу.

Воспоминания от которых мурашки по коже...

Рекомендую к прочтению книгу воспоминаний Лидии Чуковской о своём муже, который стал жертвой репрессий в 1937 году. В книге много отступлений про личные истории друзей, близких и знакомых автора.

Читая эту интересную и познавательную книгу, поражаешься насколько люди могут быть жестоки, глупы, запуганы, насколько могут ненавидеть других, и насколько можно быть благородным, храбрым, решительным в своём отчаянном и безуспешном поиске правды и справедливости в этот жуткий период

19 июля 2018 писателя Алексея Меняйлова с женой, арестовали за «разжигание». Сидит, за самостоятельные мысли о гендерной психологии. И куда то колесо докатится.