Искусство и город. Граффити, уличное искусство, активизм

Уличное искусство — это голос низов, тех, чье мнение обычно игнорируется, поэтому изначально оно связано с борьбой за свои права, против тоталитаризма, скуки, коммерциализации, доминирования одних людей над другими.

Искусство — это социальная коммуникация.
Искусство — это эффект, а не объект.
Отныне искусство нематериально.

Видео заканчивается словами песни «Only security see our graffiti» и убеганием от полиции [13].

Скульптура Het Lieverdje была установлена в 1959 году в центре Амстердама. Годом позже статуя была обновлена при поддержке одной из крупнейших сигаретных фабрик. Участниками движения «Прово» статуя была провозглашена символом общества потребления и борьбы с сигаретной индустрией. В полночь каждой субботы 1965 года на площади, где была установлена статуя, происходили хэппенинги Роберта Джаспера Грутвельда (1932–2009) — «анти сигаретного мага». Фото предо

1983‒84-м Терри знакомится с французским художником Кристофом-Эммануелем Буше (род. 1959), с которым они продолжают работать на стене уже вместе. В 1986-м для создания росписи на самой знаковой стене того времени приглашается и тогда уже известный американский художник Кит Харинг (1958‒1990), который создает свое произведение рядом с погранично-пропускным пунктом «Чекпойнт Чарли».
Гр

ХХ века, такие как футуризм, дадаизм и сюрреализм, которые во многом не только под

Уличное искусство — это практика взаимодействия с городской средой (инфраструктурой, жителями) на грани изобразительности и перформанса — эстетики и этики. Именно поэтому в описании этого яв

Терри Нуар (род. 1958), который применяя

Наконец, автор совершает попытку широкого междисциплинарного анализа феномена уличного искусства, отходя от повсеместного восприятия его как потока красивых ярких картинок на городских стенах и в ленте новостей в социальных сетях, вычленяя в этом искусстве нечто большее, связанное с вопросами свободы, власти, иерархий, высокого и низкого, центра и периферии, с развитием городского среды, политикой и многим другим.

Города уже не как средоточия экономико-политической власти, но как пространства/времени террористической власти средств массовой информации, знаков господствующей культуры [2] — так обозначал Жан Бодрийяр эпоху «восстания знаков», характеризующуюся во многом противостоянием граффити устоявшейся окаменелой культуре.