Будденброки

Семейные саги помогают лучше свыкнуться с масштабами своего эго относительно истории и мира в целом. Пожалуй одно из самых простых для понимания, но в то же время глубоких произведений Томаса Манна, за которое автор и получил Нобелевскую премию, хотя по мне, самое значимое его наследие - Волшебная гора.
Будденброки позволяют проще смотреть на события, которые по образному замечанию Томаса Будденброка накатывают на человека как волны. Сюжет романа насыщен этими волнами - вехами в истории знатной немецкой семьи из зажиточного Ганзейского Любека. Не секрет, что Манн писал Будденброков во многом со своей семьи, но в отличии от Ганно, сам Томас Манн, как и его маленький герой отверг фамильное дело, но не умер от тифа, а вбил свою фамилию в золотой фонд литературы, что оставляет надежду на то, что реальная история может быть счастливей вымышленной.

Видимо, не раз повторю, как мне нравятся книги — семейные истории с описанием жизни многих поколений. Это как раз тот случай. Вот просто с огромнейшим удовольствием читала о буржуазном семействе, начиная с возвышения патриарха и заканчивая смертью последнего отпрыска мужского пола. Женщины, как вы понимаете, там за продолжение рода не считались. Тем не менее они выписаны Манном куда с большей симпатией, чем мужчины. Даже тогда, когда он иронизирует над ними, показывая их ограниченность и абсурдную покорность, обусловленную требованиями хорошего тона и благопристойности. Опять же именно Антония Б. - внучка главы семейства - бросает вызов обществу и целых два раза разводится, оставаясь под материальной опекой брата, иначе у нее выхода не было бы. Жила бы с постылым и подлым мужем.

Заканчивается история семейства крахом. Торговое дело по завещанию одного из Б. свернуто, его юный сын умирает от тифа. Но на самом деле все закончилось намного раньше, потому что в каждом новом поколении Б. уже рождались другими. Не могли, не желали соответствовать идеалам купеческого бытия и посвящать жизнь поклонению золотому тельцу. Очень жаль, что Манн отправил в могилу последнего из Б. Ганно (Иоганна). Ах, какой из него получился бы славный представитель культурной элиты. Мальчик жил в мире прекрасной музыки, обожал театр, возможно стал бы композитором. Но, но... Зато Манн ввел в сюжет его друга из обнищавшей графской семьи, который явно тяготел к сочинительству. Не себя ли он выписал в этом юном аристократе, похоронив собственные бюргерские корни вместе с Ганно? Вопрос, вопрос.

Что еще очень четко прослеживается в книге. Все мужчины, практически все мужчины у Манна - уродливые, несуразные существа. Впрочем, мальчики не лучше. К женщинам Манн более добр: описание их внешности, особенно в сравнении с мужчинами читать приятно. А теперь о мальчиках. В этой книге у Манна промелькнули всего лишь три привлекательных мальчика.

Ганно.

"Светло-русые, на редкость шелковистые волосы начали у него отрастать после болезни с необыкновенной быстротой и вскоре уже спадали на плечики, тонувшие в сборках свободного и широкого платьица. В нем уже явственно проступали черты семейного сходства: широкие, несколько коротковатые, но изящные будденброковские руки; нос в точности как у отца и прадеда — хотя ноздри Ганно, видимо, и в будущем должны были остаться более тонко очерченными; нижняя часть лица — удлиненная и узкая — нисколько не напоминала ни Будденброков, ни Крегеров, а выдалась в Арнольдсенов — губы смыкались скорбно и боязливо, что впоследствии прекрасно гармонировало с выражением его необычных, золотисто-карих глаз с голубоватыми тенями у переносицы."

Его друг - юный граф Кай Мельн.

"Голос его ломался, как у всех мальчиков в переходном возрасте; для Ганно эта пора еще не наступила. Ростом Кай был теперь не ниже Ганно, но в остальном ничуть не переменился. Он по-прежнему носил костюм неопределенного цвета, на котором кое-где недоставало пуговиц, а штаны были сзади сплошь в заплатах. Руки Кая, и сейчас не очень-то чистые, отличались необыкновенно благородной формой — длинные точеные пальцы с овальными ногтями. Рыжеватые волосы, посредине небрежно разделенные пробором, как и раньше, космами спадали на алебастрово-белый, безупречно красивый лоб, под которым сверкали голубые глаза, глубокие и в то же время пронзительные. Разница между его крайне неряшливым туалетом и благородной тонкостью лица с чуть горбатым носом и слегка вздернутой верхней губой теперь бросалась в глаза еще сильнее."

И Петерсен. Мальчик, промелькнувший в эпизоде на уроке в школе.

"Он был хорошенький мальчик, с белокурым коком надо лбом и с необыкновенно красивыми синими глазами, в которых теперь светился страх."

В общем, вырисовывается очень интересная картина. Гротескно-уродливое мужское племя, терпимое в общем и в целом женское племя и очень штучные прекрасные мальчики. "Смерть в Венеции" и все такое. Лалала. Дальше я промолчу.
Единственное, у Ганно и Кая была очень необычная дружба. Никакой мальчик со стороны не допускался в их отношения. До самого конца. Да они и не были похожи на обычных мальчишек, живя в реальности, созданной их руками.

"Поначалу безудержный напор Кая даже напугал Ганно. Этот маленький заброшенный мальчик с такой страстью, так настойчиво и по-мужски домогался благосклонности тихого, нарядно одетого Ганно, что сопротивление было немыслимо. Правда, во время уроков Кай ничем не мог быть полезен своему новому другу, ибо его необузданная, свободолюбивая натура не принимала таблицы умножения, так же, как и мечтательная, самоуглубленная натура маленького Будденброка. Но зато он одаривал его всем, что имел: стеклянными шариками, деревянными волчками, отдал ему даже погнутый оловянный пистолетик — лучшее из всего, чем он владел. На переменах они ходили взявшись за руки, и Кай рассказывал ему о своем домишке, о щенках и курах, а после занятий, хотя Ида Юнгман с пакетиком бутербродов в руках уже дожидалась у школьных дверей, чтобы вести гулять своего питомца, норовил как можно дальше проводить его. Во время таких проводов Кай узнал, что маленького Будденброка дома зовут Ганно, и с тех пор присвоил и себе право звать его этим уменьшительным именем."

И вот в финале, женщины семейства Б. вспоминают недавно умершего Ганно.

"Потом разговор незаметно, робко вернулся к событиям недавнего прошлого, но когда кто-то упомянул имя маленького Иоганна, в комнате вновь воцарилась тишина, и только еще слышнее стал дождь за окном.
Какая-то мрачная тайна окутывала последнюю болезнь маленького Иоганна, видимо протекавшую в необычно тяжелой форме. Когда речь зашла об этом, все старались не смотреть друг на друга, говорить как можно тише, да и то намеками и полусловами. Но все же они вспомнили об одном эпизоде: о появлении маленького оборванного графа, который почти силой проложил себе дорогу к постели больного. И Ганно улыбнулся, заслышав его голос, хотя никого уже не узнавал, а Кай бросился целовать ему руки.
— Он целовал ему руки? — переспросили дамы Будденброк.
— Да, осыпал поцелуями.
Все задумались."

Что тут думать, что тут думать, сказала бы я им. Но к их счастью, меня там не было. Так что я еще раз промолчу. Хаха.

Must read

История о жизни и жизнь семьи как история.

скучно

Показалось очень точным, строгим и стильным описание жизненного пути маленького Иоганна. Длинное описание школьного дня, восторг от музыки, и далее итог, который как бы не относится конкретно к Иоганну.
В начале книга сцена мужская (в целом), в конце книги сцена женская.

Кроме описания уклада жизни патрицианской семьи и всех ее родственников, трагедии автор выделил лишь одну главу, в остальном скука и томление. Самое интересное началось бы как раз после того, как умер глава семьи. Тем, кто в своей жизни ничего не умеет, кроме как давать званные обеды и открылась бы новая главах жизни для героев и для нас, как для читателей, в частности. Ну разве не интересно было бы узнать как дальше складывалась их жизнь, жизнь после богатства?

6