Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного

Нобиле «Красная палатка»). Мы же не будем отрыват

Е.М. Зингер — отличный рассказчик. Его книга «Между полюсом и Европой»,

Датчане — небольшой народ, но именно это обстоятельство объясняет, почему каждый отдельно взятый ее представитель так болезненно относится к тому, как его воспринимают иностранцы. Представители большой нации могут позволить себе не беспокоиться по поводу того, как их воспринимают со стороны

скандинавские языки (кроме, конечно, исландского и фарерского, которые в силу своей архаичности стоят особняком) очень близки по своему грамматическому и лексическому строю, например как русский, украинский и белорусский, поэтому все скандинавы понимают друг друга, даже если они говорят каждый на своем языке.

Когда к берегу подходят косяки сельди или трески, то жители столицы и других прибрежных поселков бросают все и выходят в море ловить рыбу. Рыба — основа экономики страны. Природных ресурсов на острове практически нет. Есть вода, есть гейзеры и… лава. Травяной покров составляет очень небольшой процент поверхности. Плодородного слоя почвы нет. Из домашних животных преобладают овцы. Они дают шерсть (знаменитые исландские свитера!), мясо и скюр — нечто среднее между йогуртом и кумысом, национальный напиток исландцев.

Наилучший возраст для определения своих способностей и призвания — шестьдесят лет. В этом возрасте уже точно знаешь, кем бы ты стал, если бы можно было начать все сначала.

Шведы — это скандинавские немцы, датчане — это скандинавские французы, а норвежцы — это скандинавские русские.
— А финны?
— Финны не скандинавы вовсе.

Это особенно верно для скандинавов, где высокое положение более обязывает, чем возвышает.

водитель троллейбуса в Копенгагене получал в месяц больше, чем советский посол

Владеющие немецким языком хорошо знакомы с таким лингвистическим явлением, как твердый приступ (Knacklaut) в начале слова, начинающегося с гласного звука. Освоить твердый приступ в немецком языке в общем-то не представляет больших трудностей — кряхтеть русские могут вполне прилично. А вот явление «стедет» в датском языке практически не выполнимо для иностранцев: это твердый приступ в конце слова, оканчивающегося на гласный звук. Сколько ни бились со мной в школе Берлитца, вместо «стедета» я производил только противное покряхтыванье, характерное для человека с плохим стулом. Я не был честолюбив до такой степени, чтобы убиваться из-за какого-то «стедета», и в конце концов решил обходиться без оного. Смысло-Вая нагрузка, которую несет этот толчок-стедет, в ходе долголетней практики общения с датчанами вроде бы не страдала.