Письма 1898-1900

Здесь великолепная погода, одно сплошное очарование. Тепло, даже жарко; небо голубое, яркое, море сверкает, фруктовые деревья цветут. Хожу в соломенной шляпе, без пальто. Я обленился, как араб, и ничего не делаю, решительно ничего, и глядя на себя и на других русских, все больше убеждаюсь, что русский человек не может работать и быть самим собой, когда нет дурной погоды.

Я завидую черкесам, которые видят Вас каждый день.

Говорить теперь о недостатках? Но это не так легко. Говорить о недостатках таланта - это все равно, что говорить о недостатках большого дерева, которое растет в саду; тут ведь главным образом дело не в самом дереве, а во вкусах того, кто смотрит на дерево. Не так ли?

Будет скучно, но не очень.

По-видимому, человек замучился вконец от разных хлопот и умер оттого, что замучился.

У Вас спина болит - это нервное. Волнуйтесь поменьше. Без недоразумений прожить нельзя, без огорчений - тоже нельзя. Ничего не поделаешь.

Милая, необыкновенная актриса, замечательная женщина, если бы Вы знали, как обрадовало меня Ваше письмо. Кланяюсь Вам низко, низко, так низко, что касаюсь лбом дна своего колодезя, в котором уже дорылись до 8 саж. Я привык к Вам и теперь скучаю и никак не могу помириться с мыслью, что не увижу Вас до весны; я злюсь - одним словом, если бы Наденька узнала, что творится у меня в душе, то была бы история.

Ну, крепко жму и целую Вашу руку. Будьте здоровы, веселы, счастливы, работайте, прыгайте, увлекайтесь, пойте и, если можно, не забывайте заштатного писателя, Вашего усердного поклонника

А. Чехова.

Я буду ждать тебя и в субботу, и в воскресенье.

Мало того, Ваше предложение поехать вместе из Батума в Ялту кажется ему очаровательным. Я поеду, но с условием, во-1-х, что Вы по получении этого письма, не медля ни одной минуты, телеграфируете мне приблизительно число, когда Вы намерены покинуть Мцхет; Вы будете держаться такой схемы: "Москва, Малая Дмитровка, Шешкова, Чехову. Двадцатого". Это значит, что Вы выедете из Мцхета в Батум 20-го июля. Во-2-х, с условием, что я поеду прямо в Батум и встречу Вас там, не заезжая в Тифлис, и в-3-х, что Вы не вскружите мне голову. Вишневский считает меня очень серьезным человеком, и мне не хотелось бы показаться ему таким же слабым, как все.