Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

Идя вниз по лестнице, я, как всегда, помнила, что дойти до машины — дело, сопряженное с риском для жизни. Никогда не знаешь, что ожидает тебя в конце этих ступенек. Не удивлюсь, если там меня поджидает киллер. Это от меня никак зависело, так что, невзирая ни на что, я продолжала путь вниз.

— А кроме еды, ты чем-нибудь еще занимаешься? — Ее голос был исполнен сострадания.
— Да нет, на самом деле только еда делает меня счастливой.

Ситуация была совершенно немыслимая. Наш Ричи, в которого стреляли по совместному указанию Клеппера, Миремета и Холледера, ходил на дни рождения к детям Клеппера, которого, по его же собственным словам, убил Вим.

Мы боялись Вима куда больше, чем тюрьмы. В тюрьме выживают, а с Вимом — нет.

То, что кодекс чести преступного мира предписывает заботиться о женщинах и детях погибших братков — фантазия в духе фильмов вроде «Крестного отца». В действительности все обстоит как раз наоборот. Друзья, коллеги, а иногда даже и родственники готовы грабить осиротевшую семью едва ли не с момента гибели ее кормильца. Вим был не единственным. И вимовские, и коровские подельники стали стервятниками, слетевшимися на добычу после смерти Кора. Единственная разница заключалась в том, что во втором случае хватали что плохо лежало, а в первом — сознательно сделали так, чтобы лежало плохо.

Дело шло к тому, что мне нужно было заканчивать со всеми отношениями — романтическими и дружескими. В кругу моих друзей и знакомых не было никого, кому пришлось бы пережить то, что происходило в нашей семье — покушения, похищения, полицейские налеты, аресты. Поэтому они не понимали, как мы реагируем на все это на уровне семьи. Обычные привыкли руководствоваться стандартными правилами и ценностями. Я же принадлежала к семье с совершенно иными законами, одним из которых было то, что решения принимает Вим. Он знает, что нужно делать, а мы обязаны верить, что он справится. Чужим людям это было непонятно, и они часто оказывались не готовы к этому. Я понимала, почему это так, но спорить было бесполезно — таков был поря

Кор постоянно высчитывал, откуда, как и когда может появиться киллер, и принимал чрезвычайные меры предосторожности. Бронированный автомобиль с водителем высаживал его в нужном месте и забирал оттуда же, чтобы он не находился на улице дольше необходимого. Никакого четкого режима, никогда не задерживаться в одном месте, никаких предварительно согласованных встреч, в максимальной степени избегать совместных поездок с детьми, проверять днище машины на наличие бомб. После покушения все это стало частью повседневности.

Я подумала, а вдруг он все-таки любил меня, несмотря ни на что, но сразу вспомнила, что любить он был неспособен в принципе.

У меня были все типичные психологические болячки, характерные для людей с таким детством: трудности с подавлением агрессии, расстройство привязанности, боязнь обязательств, посттравматическое стрессовое расстройство, невроз навязчивых состояний — все это у меня было.

Теперь я видела перед собой реального человека, а не того, которого видела в детстве: огромного, сильного, всевластного. Всевластного настолько, что маленькой девочкой я приучала себя думать на английском, чтобы он не мог читать мои мысли. Он был слишком глуп, чтобы понимать английский язык.