Гарри Поттер и Принц-полукровка

люди легче прощают чужую неправоту, чем правоту

— А теперь, Гарри, выйдем в ночь и пустимся в погоню за коварной обольстительницей, имя которой — приключение!

Зрелость становится глупой и забывчивой, когда начинает недооценивать юность…

— Как ты любишь, чтобы я тебя называл наедине?

Даже при слабом свете настольной лампы было видно, что миссис Уизли густо покраснела. Гарри вдруг почувствовал, что у него горят уши, и принялся торопливо хлебать суп, стараясь погромче греметь ложкой.

— Моллипусенька, — чуть не плача от унижения, прошептала миссис Уизли в щёлочку.

и. — Она отдала мне свою жизнь, а вы не хотите отдать даже воспоминание.

— Величие пробуждает зависть, — сказал он, — зависть рождает злобу, а злоба плодит ложь.

Им с Чжоу теперь даже смотреть друг на друга неловко, не то что разговаривать. Что, если Рон и Гермиона заведут роман, а потом поссорятся? Выдержит ли это их дружба?

– Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?

– Да, – сдавленно ответил Гарри.

– Да, сэр.

– Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор.

И все же он наконец понял, что пытается втолковать ему Дамблдор. «Одно дело, когда тебя выволакивают на арену, где ты должен лицом к лицу сразиться со смертью, и совсем другое, когда ты сам, с высоко поднятой головой, выходишь на эту арену. Кое-кто, возможно, сказал бы, что невелика разница, но Дамблдор знал, а теперь, — думал Гарри, ощущая прилив гордости, — знаю и я: эта разница огромна».

— Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?

— Да, — сдавленно ответил Гарри.

— Да, сэр.

— Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор.