Из дневников и писем

Попробуй ты, на самом дне банки, сделать иначе, чем все силы твои тратить на копошение, попробуй не озираться в автобусе на шелест контролера, попробуй найди себе другой дом, чем этот несчастный и проклятый, темный, сырой и холодный… Простор, которым ты хвалился, был обманом, потому что вчера померкла вечерняя луна, и старый странный малек в банке метро, оглядываясь на других мальков, не мог остановиться на их глазах — слишком ясное и обреченное знание шло от них, и забота, нищета и ожидание слишком были ясно прописаны на твоем лице, а другого ничего они там не видели… Люди чуть шевельнулись, и шевеление, как всякое шевеление, сейчас же дало жизнь целой новой армии контролирующих, останавливающих, проверяющих, которые теперь заботливыми пальцами ведут каждый завалящий кусочек к каждому рту, старательно отламывая от него по дороге

Боже мой, дозволь людям быть, дозволь ради Господа миру быть, не подсекай цензурой, радуйся тому, что есть — всему

Ничего, что так случилось. Раз так случилось, так случилось. Я не знаю почему, почему такая лотерея. Но она такая.