Медея

была, как бы это поточнее выразиться, слишком женщиной, и это окрашивало все ее мышление.

На краюхе суши, которую мы называем Землей, никого, братец мой, больше не осталось, кроме победителей и их жертв.

Но самим-то им отчаяние не по плечу, отчаяние они сбагривают на нас, кто-то же должен скорбеть, но только не он, значит, женщина.

Что след крови, который за каждым из них тянется, неотъемлем от их образа мужчины, так угодно богам.

Уже в путешествии некоторые из мужчин начали сперва понемногу, а потом все сильней преувеличивать глубину этого брода и вообще говорить о крайней опасности нашего отплытия, то о мертвой зыби, то о волнении на море, а особенно о своей мудрой предусмотрительности и отваге, только благодаря которым мы, женщины и дети, и оказались на борту.

, мол, меня когда-нибудь будут убивать, то сперва убьют меня, а уж потом, отдельно, придется убивать мою гордость