Земля, одержимая демонами: Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Подчеркивание немцами своих потерь было прежде всего средством уклонения от бремени коллективной вины.

Идея коллективной вины вызывала у людей такую тревогу, что ученые уподобили ее травмирующим воспоминаниям

Очень многое из того, что мы знаем о мире, приходит к нам из вторых рук: от родителей, друзей, учителей, из СМИ; в значительной мере мы принимаем это на веру. Например, по словам историка науки Стивена Шейпина, мы можем «знать» состав ДНК, не проверив эту информацию лично. В этом смысле знание и доверие связаны. Чтобы «что-то знать», нужно доверять другим людям как коллективному свидетелю общей реальности, а также институтам, поставляющим данные, которые обусловливают повседневное существование. Общество как таковое можно уверенно описать как систему широко распространенных взглядов на то, как функционирует мир; взглядов, которые подводят фундамент под повседневную жизнь, придают ей смысл и преемственность [24]. Однако доверие не данность и не аксиома: оно исторически специфично, а значит, по-разному формируется в разных обстоятельствах [25].

Подчеркивание немцами своих потерь было прежде всего средством уклонения от бремени коллективной вины.

Преступления Третьего рейха, «о которых почти никто ничего не знал», писал он, противореча действительности, почти не являлись «предметом разногласий». Большинство людей, по его наблюдениям, продолжали верить, как верили многие годы, что Вторая мировая война стала в большей или меньшей степени продуктом Первой мировой — войны, навязанной Германии «известными американскими финансовыми кругами» (читай: евреями). Дик утверждал: «никто ничего не знал» о преступлениях нацистов, кроме того, многие его сограждане продолжали верить, что евреи несут ответственность за войну, разгром Германии и ее послевоенные невзгоды.

Психологическое исследование 1944 г. с участием людей, связывающих свои симптомы болезни с переживаниями во время воздушных налетов военного времени, показывало, что разговор о чувствах может привести к депрессии [56]. Иными словами, культура молчания была не только общим социальным императивом, возникшим из табу вокруг нацизма и войны, — она была рекомендацией авторитетных врачей.

Прошлое не позволяет от него отмахнуться. У истории есть способы заставить людей ее чувствовать, как бы резко ее ни отрицали и ни оспаривали

Грехопадение неотъемлемо от логики спасения: если вы не испорчены, то вас невозможно и спасти

Как заметила одна пожилая пассажирка, «дудочнику-крысолову стоит только заиграть — отовсюду сбегаются дети

Гёттингене Дик фиксировал каждый слух, помечал, как он распространялся, и кратко описывал удивительные трансформации, происходившие с ним в процессе многократного пересказа. Ученый размышлял о социологии слухов: кто какого рода историю передавал и кому? Было ли это сказано женщиной мужчине, лавочником ученому или горожанином фермеру?