Давайте все убьем Констанцию

– Говори дальше, может, скажешь что-нибудь осмысленное.
– Нет, чем больше говоришь, тем меньше смысла.

солнце скрылось безвозвратно, дождь зарядил навечно.

Небо, вроде миража, сулило щедро, но давало скупо.

– Ума не прибавил, но позабавил? Чао.

– Как-то в субботу, в тридцать четвертом, я, перед тем как пойти на футбол, катался у Колизея на роликах. Тут появился Лоуэлл Шерман, надсадно кашляя. Я взял у него автограф и сказал: «Берегите себя». Через два дня он умер.

– Ты не ответила на мой вопрос. Ты себя любишь?
– То, что вижу в зеркале, конечно, люблю. А вот то, что под стеклом, в глубине, меня пугает.

Туфли ей шили в Риме и дважды в год посылали авиапочтой, потому что старые таяли в шампанском, пролитом безумными поклонниками.

– Я вырос в бедности. Но никогда не крал.
– Может, у тебя не было удобного случая.

– Сухая трава и газетная бумага – легковоспламеняющиеся материалы, – задумался я. – Боже мой, боже, что, если…
– Что если что?
– Когда-нибудь в будущем люди станут использовать газеты или книги, чтобы разжечь огонь?
– Уже используют, – фыркнул Крамли. – Мой отец, бывало, подпихнет под угли в печке газету и подожжет спичкой.
– Хорошо, а насчет книг?
– Только идиоту придет в голову воспользоваться для этого книгой.

– Бедная заблудшая душа, – сказал я.
– Такая ли заблудшая?
– Заблудшая, не пропащая же.