Хаски и его Учитель Белый Кот, ТОМ III

Жун Янь погладила волосы на висках Наньгун Сы, затем его щеки и, в конце концов, обхватила руками его окровавленную ладонь. Дрожа всем телом, она закрыла глаза.
— Сы-эр, теперь мамино тело словно мясо на разделочной доске. Под контролем чужой воли я в любой момент могу утратить свое сознание... но, Сы-эр, ты должен мне верить... мама говорит искренне... перед уходом я все время думала об этом, и хотя теперь я ненавижу твоего дядю за то, что он сделал... однако и благодарна ему…
— Мама…
— Если бы он... не сделал из меня марионетку... я не смогла бы снова увидеть тебя… а также... также поговорить с тобой, — борясь с окоченением, Жун Янь медленно наклонилась и, протянув к нему дрожащие руки, заключила Наньгун Сы в крепкие объятия.
— Перед уходом твоя мама больше всего сожалела о... — Жун Янь хватала воздух и захлебывалась словами, но не потому что Сюй Шуанлинь пытался взять ее тело под свой контроль, а оттого, что она, наконец, смогла обнять своего единственного любимого ребенка. Дрожащим от захлестнувших ее эмоций голосом она все же продолжила, — перед смертью я так жалела, что никогда… никогда не обнимала тебя вот так крепко. Я никогда не обнимала тебя... Сы-эр… Мама так любит тебя.
— Я знаю, — захлебываясь слезами, ответил Наньгун Сы, — я все знаю, мама, я уже давно все понял.

На самом деле Сюэ Мэн очень надеялся, что он скажет, что есть что-то еще, а еще лучше, если прямо заявит: «неожиданно пришли два таинственных гостя, они говорят, что хотят видеть вас». Но этого не случилось.

Ты никогда не был моим должником.

С самого начала это я тебе должен.

Умоляю тебя, очнись.

Помню цвета яшмы поле зеленое, помню тот киноварный мост. Минул еще один год, государь так и не вернулся домой… Но ведь государь вернулся, так почему снова это? Государь вернулся, но его меч все еще обращен против него, по какой-то глупой причине он снова хочет пролить его кровь и забрать его жизнь!

Только теперь, очень осторожно и с великим почтением, он мог произнести эту фразу: «Если бы я мог, то хотел бы стать таким, как Чу Ваньнин».

Прошу вас, люди, услышав об этой моей мечте, не смейтесь надо мной.

Не нужно плеваться и с презрением отворачиваться от меня.

Я очень глупый и очень долго никого не было рядом со мной.

Когда-то я сбился с пути, и двадцать лет на протяжении двух жизней так и шел по кривой дорожке.

Я слишком туп, чтобы понять почему, в конце концов, я дошел до того, что оказался в этом безграничном мраке. Я не понимаю, почему все так повернулось и закончилось этим, но, оглянувшись назад, я вижу, что все было неправильно.

Я не могу найти маму.

И я не могу найти Учителя.

Прошу вас, люди, в аду слишком холодно.

Позвольте мне вернуться…

Я хочу вернуться домой.

— Не узнав, как спасти других, как я смогу спасти себя, — сказал он.

Я не пара тебе и не могу быть с тобой, я не достоин тебя, я такой презренный и грязный, я способен разрушить этот мир, а ты чистый и белый, как снег.

Я не могу стоять рядом с тобой, Ваньнин.

Позволь мне стоять перед тобой, чтобы защищать тебя от крови и мечей.

До последнего вздоха.

Отныне и впредь никто никого больше не встретит, никто никого не презирает и ненавидит. Все обратилось в пыль и стало пеплом.

— Ну ладно, — помолчав, добавил Мо Жань, — есть одно исключение. Я готов служить ему.

Владыка Демонов ядовито усмехнулся:

— Ты готов служить бревну?

— Он не бревно.

— Ты готов служить бревну?