Портрет дамы с жемчугами

– Вы слишком молоды и увлеклись мною, совершенно не зная моего сердца, не имея понятия о том, что таится на дне моей души. Вы даже не уверены в том, что я люблю вас, а сделали мне предложение. Уайльд сказал, что брак – это взаимное недоразумение. Эти слова прямо относятся к вашему предложению.

Ноги у нее сильно дрожали, голова кружилась, казалось, вся кровь прилила к сердцу.

– Минако-сан! Не пойдете ли прогуляться со мной! Нам, очевидно, не дождаться госпожи Рурико.

– Прогуляться с вами! – широко раскрыв глаза, воскликнула Минако, не веря собственным ушам.

Приглашение юноши произвело на нее сильное впечатление. По сути дела, за эти несколько дней они впервые остались наедине друг с другом и даже не успели поговорить. И вдруг он приглашает ее на прогулку! Минако смотрела на юношу широко раскрытыми глазами, приложив руки к груди и не в силах ответить ни слова. Юноша, видимо, не догадывавшийся об истинной причине ее смущения, вдруг устыдился, что так бесцеремонно пригласил ее, и сказал виноватым тоном:

– Если вам не хочется, я пойду один. Не люблю сидеть вечером дома!

Минако упустила время для ответа и теперь с замиранием сердца ждала вторичного приглашения юноши. Каким было бы для нее счастьем отправиться с ним вдвоем на прогулку. Только одно короткое приглашение – и она пойдет за ним, не раздумывая.

Но юноша истолковал ее молчание как девичью стыдливость и робость, в душе жалея, что пригласил ее. В конце концов он вышел из комнаты.

Глядя ему вслед, Минако чувствовала, что совершила непоправимую ошибку, упустила случай, который никогда больше не представится. Она вообще ничего не ответила юноше на его приглашение, и он вправе был обидеться на нее.

«У меня впереди целая вереница вечеров, которые я проведу с Сидзуко. Но, представится ли мне еще случай провести вечер с такой очаровательной женщиной?

Если при восхождении на гору кто-нибудь отстанет на одно или два тё [35], ему можно крикнуть, подать знак рукой, если же на двадцать или тридцать те – сделать ничего нельзя.

Она хотела отравить ядом лицемерия и лжи своего врага и, не замечая того, сама отравилась. Этот яд оставался у нее в сердце.

Ничто так не растлевает душу, как оказавшееся пустой иллюзией дело, если человек посвятил ему всю свою жизнь.

Победа очевидна, но была ли повергнута его душа так же, как и его тело? Одержала ли Рурико моральную победу?

Видя, что мольбы его не возымели действия, он прибег к грубому насилию

Его чувственные излияния не менее опасны, чем его грубая сила. Льстя твоей гордости, враг не только не сдается, но готовится восторжествовать над тобою. Слаб не враг, а ты сама!