Спасибо Уинн-Дикси

Чувствовалось, что она и вправду слушает меня сердцем, и мне от этого было очень хорошо.

Человек успевает сделать кучу глупостей, пока не поумнеет.
— А как можно поумнеть?
— Поумнеть — значит узнать самое главное.

— Мама, — произнесла я, словно она стояла здесь, рядом со мной, — я знаю о тебе десять фактов. Но это все не то. Мне этого мало. Папа, конечно, расскажет о тебе еще. Наверняка расскажет, потому что теперь он уверен, что ты не вернешься. Он очень по тебе тоскует, и я тоже тоскую, но у меня уже нет такой пустоты в сердце. Оно понемногу наполняется. Я все равно буду думать о тебе — обещаю. Но, наверно, уже не так часто, как в это лето

Я перебирала пункты моего списка снова и снова. Я заучила его наизусть — как в свое время заучила десять фактов, которые пастор рассказал о маме. Я делала это, чтобы — если вдруг Уинн-Дикси не найдется — я смогла сохранить о нем память… Но одновременно я поняла и то, что раньше мне вовсе не приходило в голову. Этот список даже приблизительно не передает, каков Уинн-Дикси на самом деле. Так же, как десять фактов про маму никогда не позволят мне узнать, какая она на самом деле. И от этого мне хотелось плакать еще больше

Того, кто хочет уйти, все равно не удержать. Понимаешь? Нужно просто любить того, кто рядом. Особенно, пока он рядом.

Ну а напоследок мы украсили двор и сад. Я понавешала на деревья гирлянд из розовой, оранжевой и желтой гофрированной бумаги. Еще мы насыпали песка в бумажные пакеты, воткнули в каждый по свечке и расставили там и сям. Незадолго до прихода гостей я обошла все пакеты и зажгла свечки. И сад Глории Свалк тут же превратился в волшебную сказку

— Выходит, каждый человек по кому-то горюет или скучает? Как я по маме?
— Хм… — Глория задумалась. Прикрыла глаза. — Мне иногда кажется, что у всего мира щемит сердце, — произнесла она, помолчав.

А я еще долго не засыпала. Лежала и думала, что жизнь похожа на «Ромбик Литтмуса», в ней тоже есть разом и сладость и горечь, и отделить их друг от друга совершенно невозможно. Странно все-таки…

Да-да, прямо сразу. Литтмус У. Блок решил, что в мире слишком много уродства, боли и горечи и что он приложит все силы, чтобы подсластить эту жизнь.

Слово «война», — произнесла мисс Фрэнни с закрытыми глазами, — и есть самое страшное слово. Хуже ругательства. — Она тряхнула головой, открыла глаза и ткнула пальцем в меня, а потом в Аманду. — Вы, вы обе, даже не представляете, какой это ужас