Тайна двух океанов

Надо всегда помнить, что мы окружены врагами.

Пасхи? Остров святой Пасхи? — встрепенулся Павлик. — Я что-то припоминаю… Да-да, я припоминаю… Это крохотный остров среди Тихого океана. Его открыл Дэвис в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году, потом адмирал Роггевен — в тысяча семьсот двадцать втором году. И остров населяли тогда язычники, идолопоклонники, но потом туда приехали какие-то монахи, которые обратили их в христианство. Вот и все, что нам рассказал об острове Пасхи учитель географии в колледже.

начать следствие по делу о взрыве, происшедшем на корабле двадцать девятого июля, в четыре часа пятнадцать минут

Как ни быстро наполнялась забортной водой выходная камера, Горелов не мог устоять на месте от нетерпения. Наконец открылись широкие, как ворота, двери, откинулась площадка, и Горелов на десяти десятых хода ринулся в подводную тьму. Но, едва удалившись от подлодки, метрах в двухстах от нее, Горелов остановил винт и повернулся в ее сторону. В то же мгновение из тьмы сверкнул длинный яркий сноп пламени, раздался оглушительный взрыв, и в свете огня, окруженная облаком пара, на один лишь миг мелькнула перед глазами Горелова огромная тень подлодки и исчезла, ринувшись носом вниз, в черные глубины океана.

Сквозьледка!

— Браво, Скворешня!

— Вот это сказано правильно!

— Подлодка — сквозьледка! — визжал, заливаясь звонким смехом, Павлик

— Хо-хо-хо! Подлодка! Та яка ж вона, к бису, подлодка? Бона теперь не подлодка, а истинно сквозьледка! Чуешь? Сквозьледка! Сквозьледка! Хо-хо-хо!

Что делать? Как освободить подводную лодку из самой середины чудовищного айсберга, куда она так несчастливо попала? Как устранить угрозу позорного, бессрочного плена в этом ледяном корыте?

С вашего разрешения, дорогие товарищи, — сказал он, — я принимаю вызов. — Улыбка с лица Марата исчезла. Он продолжал, обращаясь ко всем и немного повысив голос: — Я обязуюсь в двухдневный срок представить жюри конкурса новый, более практичный проект превращения южнополярного порта «Айсберг» в открытый порт…

— Ура, Марат! — закричал Козырев. — Качать его, ребята, за смелость

— А бомбардировку забыл? — все так же тихо, чужим голосом говорил Цой. — Забыл, что как раз двадцать шестого мая кто-то бомбардировал стоянку нашего «Пионера»?

Краска залила лицо Павлика, и ему почему-то сразу сделалось жарко. Потом лицо начало медленно бледнеть. Павлик молчал, не сводя широко раскрытых глаз с Цоя.

шлюзы его памяти, Павлик быстро продолжал: — И еще там было написано: двадцать шестое мая, восемнадцать часов, потом Саргассово море и еще, кажется, что-то про гидроплан… Вот… И как будто больше ничего.

Цой неподвижно сидел, уставившись глазами в одну точку. Губы его посерели. Скулы как-то странно заострились и выдавались еще больше, чем всегда. Павлик испуганно смотрел на него. Он никогда не видел у Цоя такого лица и теперь молчал, не зная, что сказать.