Предел забвения

Бывают моменты, когда ты чувствуешь, что нужно жить осторожно: с тебя словно сняли упругие защитные слои, привычные, как одежда, ты обнажен, открыт, уязвим, и случай, карауливший тебя, шедший по пятам вне твоего поля зрения, уже близок, но ты не знаешь, с какой стороны его ждать.

здесь я понял, что такое на самом деле агония – человек умирает не сразу, а в протяженности умирания всех его «я»

Пихта и сосна будут для тебя пихтой и сосной, но эти имена останутся чуждыми их сущности, которая требует каких-то иных созвучий и гармонично откликается только на них.

кормушки из молочных пакетов, пепельницы из консервных банок. Родившийся и выросший среди них, я думал теперь: а только ли с вещами это происходит? А что, если и мои чувства, мысли – тоже вынужденная подмена чего-то настоящего? Вдруг моя любовь – не любовь вовсе, а такая же клумба из шины с заплеванными бархатцами?

Такое прошлое было как ключи, кошелек и документы, которые можно рассовать по карманам, уходя из дома

никто не помнил за всех.

одно сконцентрированное «я», которое годы будут лишь разбавлять

не внутренняя невозможность поступить иначе.

Не жилец этих мест,
не мертвец,
а какой-то посредник…

Иосиф Бродский

Это сильные люди, но что-то упущено, утрачено; они по необходимости жестки, но твердость и жесткость не дают им что-то ощутить, что-то понять. Это сильные люди, которые подспудно боятся жизни; постепенно утрачивают себя, распадаются незаметно, по частице; они могли бы черно тосковать, болеть душой, но внутри нет способностей к тоске, к сильным душевным движениям