Бойня

Наверное, у мужчин нет таких проблем. Они тратят энергию на что-то полезное, а не думают с утра до ночи, как они выглядят. Они пользуются отпущенным им временем, чтобы жить.

Рита… Первый год с Ритой был волшебным. Ему казалось, он не заслужил любви этой очень красивой девушки. Иногда просыпался по ночам и долго смотрел, как меняется во сне ее лицо.
После смерти отца Рита медленно и неотвратимо заползала в раковину. Дотрагивался – вздрагивала. Тянулся к ней в постели – откатывалась на край, как от зачумленного…

Бремминг открыл было рот, но Ландон его прервал:
– Очень прошу вас, займитесь Хеленой. Ей вы нужнее, чем мне.
– Я почти уверен, что если ей кто-то и нужен, так это вы.

Бред какой-то. Ничего так не хочется, как вернуться к Хелене. Ничего так не хочется, как сесть в самолет и дождаться, когда погаснут святящиеся бабочки – символы пристегнутых ремней.

У него внезапно стало очень легко на душе. Эту естественную и ненатужную близость Ландон ощущал с первой встречи. Почему он так боялся? Они же знают друг друга.

Она посмотрела на него скептически:
– И?
– Что “и”?
– Если у тебя нет прошлого, может, есть будущее? Или так и будет продолжаться? “Остался на кафедре”. Остался или остановился? Так и будешь стоять?
– Думаю, да. Так и буду.
– Что ж… неплохая привычка – оставаться.

Покосился на Хелену – та сидела ближе к камину, щеки раскраснелись от жара.
– Кофе хочешь?
Странное чувство – будто его застали за каким-то непристойным занятием.
– С удовольствием… но только если и ты будешь. Нечего ради меня беспокоиться.
– Может, и нечего, – она улыбнулась и встала, – но раз уж я поставила кофеварку, придется пить. Поставила и забыла.

Иногда они с Ритой ездили на дачу его приемных родителей на острове Каварё. Сидели каждый в своем углу огромного дивана со своими диссертациями. Рита занималась проявлениями мачо-культуры в поэзии трущоб, он писал работу про Улофа Пальмё и его расхождения с Америкой. По вечерам залезали в постель с полуторалитровой коробкой сливочного мороженого и глядели друг на друга с удивлением: с какого перепугу мы потеряли целый день?

Ненависть живет в массовом сознании всегда, надо только ткнуть пальцем и сказать “ату!”. Мерзавцы-политики стараются этим воспользоваться, находят самых беспринципных пропагандистов и натравливают одну часть народа на другую. На иноверцев, инородцев, иностранцев, на якобы купленных этими коварными иностранцами оппозиционеров, на толстых, на худых – неважно. Ненависть как таракан – даже если наступишь, продолжает ползти.

Можно подумать, что я не в цивилизованной Швеции, а в какой-нибудь fucking Russia