evil prevails

Мое опороченное имя из уст твоих звучит непорочно.

— Наши пятьсот лет внезапно сократились до каких-то жалких минут.

— Юнги, опусти пистолет, — твердо просит Хосок и делает шаг в сторону омеги. Не успевает.

— Я люблю тебя, Хосок, — выдыхает Юнги отчаянно, всхлипнув. Холодные слезы покатились по побледневшим щекам.

Люблю. Люблю. Люблю.

— Освобождайтесь и возноситесь, граждане нашей прекрасной страны

Мир прекрасен. Он действительно красив, но быстротечен, жестоко обманчив. Секунда — и перед взором алая пелена, а дальше — смерть.

Чувства делают людей слабыми, а разбитые чувства лишают здравомыслия

Где освобождение? Никто не вознесется. На земле творится ад, и конца ему не видать.

Этот спектакль ему до безумия нравится. Они с Чонгуком в нем лучшие актеры.

— Ты помнишь ту книгу… — задумчиво хмурит брови Мираи. — Кажется, называлась она «Наш последний завтрак», — словно вспомнив, кивает сам себе альфа. — Помнишь, как эта вещь заставила прослезиться даже меня? — спрашивает у Юнги Чонгук, закинув ногу на ногу и постукивая пальцами по краю столика. В маленьком незаметном наушнике в ухе альфы слышится сосредоточенный голос Хосока, приказывающий змеям начинать операцию. — Развязка была непредсказуема. Я до сих пор удивлен и до глубины души восхищен.

— Автор описал чувства так красочно, душераздирающе сильно, — согласно кивнув, говорит Юнги и плавно опускает одну руку под стол, обхватывая пальцами рукоять своего автомата. — Я с удовольствием перечитал бы, вот только книга на разок.

— Именно так, — улыбается Чонгук уголком губ, делая последний глоток вина. Он уже слышит, как ползут змеи, приближаясь все быстрее и быстрее. Как жаждут вонзить свой яд в и без того пропитанные им тела. — Печальная история, конечно, — с искренней грустью в неисчезающей улыбке говорит Мираи и поднимается со своего места с тяжелым вздохом. В одной руке опущенная винтовка, а в другой зажата черная маска. — Спойлер, — громче говорит альфа, привлекая внимание людей, в чьих глазах недоумение за секунду сменяется шоком и ужасом. — Вы все в ней сдохнете.

Но конец все не наступает.

Наказание Мираи — жизнь.

Тэхен касается пальцами кольца, спрятанного под свитером, и, с нежностью глядя на сына, мысленно обращается к своему бесконечному:

— Время нас не сломает. Я буду чувствовать тебя до последнего вздоха.