По существу. Избранные шестистишия 2015–2017 годов

Мир и язык не обладают взаимной переводимостью, «далечествует-близоручит всё». Но в точках их сближения эстетическая шероховатость высказывания осознается как подлинность, указывает на совпадение с самим собой, своим местом и поэтической биографией:
ничто никогда не поделится нацело
и не перепишется начисто
бывает что вещи отменного качества
но тоже не нацело-начисто

рабинович поёт
и поёт
и ещё поёт
и ещё вот это поёт
из этого складывается мненье моё
и несомненье моё

проснувшийся говорит спящему
«я проснулся
давай и ты просыпайся»
спящий укутывается
в эти слова
и спит ещё крепче

говорят поэзия пленяет

способ есть как это проверяют

привязали к спинке стула

и давай читать катулла

рот заткнули картой мира

и давай читать сапгира

в шкафу висело нечегонадеть

в стакане стыло некогдаболеть

в колонках пело незачемстрадать

в карманах было нечеготерять

и неккомусходить и неукоговзять

и невчемпринести и некудапоставить

теперь ест яблоки читает всё подряд

подсунули библиотеку приключений

про то чем оснащали корабли

говорит уже ничего не болит

но пережитое ещё звенит ключами

а трубы батарей уже гудят

скрыл лицо замазал имя не подглядывай придурок

дядя с хоботом унылым тётя с хохотом умытым

я теперь обыкновенный человечек в балаклаве

я теперь обыкновенный человечек в балаклаве

дольше века длится вечность

стервецы где ваша чёрствость

мигает в центре магазин солнцеворот

прилавки мухой обслепил народ

нарежьте нам грамм триста зла

в пакет на сдачу пустоту

ещё копчёного стекла

на хлеб намазать темноту

когда мы впервые проезжали лианозово

зимняя погода была слепоглухонемой

как новые торговые центры она стояла серой спиной

к железной дороге застланной снежными розами

и даже кассира билетного разъездного

не заинтересовало чтó мы там пили закусывая едой

поэт пишет

у меня нет сердца

поэтесса пишет

у меня нет груди

художник пытается

но чистый лист получается