Последнее лето Клингзора
Impressions
- Sam Keibshared an impression5 years ago
Единственной книгой, которую я прочла, будучи в отпуске, был этот небольшой сборник трех рассказов Германа Гессе.
"Душа ребенка". Здесь писатель расскажет нам об эпизоде своей жизни, когда он, 11-летний мальчишка, жил с родителями в Кальве. Однажды, придя из школы и не застав никого дома, он поднялся в кабинет к отцу и заглянул в ящики письменного стола. Обнаружив в одном из них горсть винных ягод, он взял несколько и спрятал их в своей комнате. Позже герой начинает раскаиваться. Сжимая в руке липкое лакомство, он не понимает, почему совершил этот поступок, мелкий и глупый, но все же заставляющий его бояться наказания отца и лгать.
"Клейн и Вагнер". Мелкий чиновник Фридрих Клейн похитил крупную сумму денег и бежал в небольшой городок Италии, оставив жену и детей. Новый дом, богатство, влюбленность и близкие отношения с танцовщицей Терезиной, - вызывают в нем резкий духовный подъем, ощущение счастья, увы, недолгого. Преступник он или сумасшедший? Обломок человека, отколовшийся от мещанства. Тяжелые размышления и страх перед самим собой наводят Клейна на мысль о самоубийстве.
"Последнее лето Клингзора". Сей рассказ о художнике-экспрессионисте, проводящего свое последнее лето на юге Италии в ожидании смерти. Наверное, из трех рассказов этот - самый любимый. Он о знойных вечерах, густо пахнущих цветами и вином, море запахов, поэтических вечерах, о странных и прекрасных людях.
Многие произведения Гессе автобиографичны, и этот сборник не исключение. Все три рассказа были написаны в Монтаньоле - горной деревушке на юге Италии. Сюда писатель приехал в мае 1919 года, оставив жену и детей. Первая мировая война и душевная болезнь жены нанесли существенную трещину в его и без того изломанное эмоциональное состояние. Он начинает заниматься живописью. То первое лето Гессе в Монтаньоле было и последним летом Клингзора. - vilointe quilleshared an impression6 years ago
💡Learnt A Lot🚀Unputdownable - Alena Skashared an impression7 years ago
👍Worth reading🚀Unputdownable
Quotes
- Агент Куперhas quoted3 years ago
Луиджи, я часто думаю так же, как ты: все наше искусство — всего лишь замена, хлопотная, оплачиваемая в десять раз дороже замена упущенной жизни, упущенной животности, упущенной любви. Но ведь это не так! Все обстоит совершенно иначе. Мы переоцениваем чувственное, считая духовное лишь заменой чувственного за его отсутствием. Чувственное ни на йоту не ценнее, чем дух, и наоборот. Все едино, все одинаково хорошо. Обнимать женщину и писать стихи — одно и то же. Было бы только главное — любовь, горение, одержимость, и тогда все равно — монах ли ты на горе Афон или прожигатель жизни в Париже. - Агент Куперhas quoted3 years agoНа редкость прекрасен и странен был мир, очень красочен, чуть–чуть подозрителен, чуть–чуть неправдоподобен, но на диво красив. Только Клингзор был несколько скован, он подчеркивал свое равнодушие, боясь влюбиться в приятельницу Луиджи.
- Агент Куперhas quoted3 years agoОн закрыл глаза и подумал о Джине и о зале с прачками. Бог ты мой, тысячи и тысячи вещей ждали, тысячи и тысячи чаш стояли неналитые! Не было на земле такой вещи, которую не стоило бы написать! Не было на свете такой женщины, которую не стоило бы любить! Почему существует время? Почему всегда только эта идиотская последовательность, а не бурная, насыщенная одновременность? Почему он лежит сейчас снова один в постели, как вдовец, как старик? Всю короткую жизнь напролет можно наслаждаться, можно творить, а поешь всегда только одну песню за другой, целиком симфония никогда не звучит одновременно всеми сотнями своих инструментов и голосов.
Давно, в возрасте двенадцати лет, он был Клингзором с десятью жизнями. Мальчики тогда играли в разбойников, и у каждого из разбойников было по десяти жизней, одну из которых он терял каждый раз, когда преследователь прикасался к нему рукой или копьем. С шестью, с тремя, даже с одной–единственной жизнью можно было еще освободиться и спастись, только с десятой ты проигрывал все. А он, Клингзор, гордо старался пробиться со всеми, со всеми десятью своими жизнями и считал это позором, когда уходил с девятью или с семью. Таким он был в детстве, в ту невероятную пору, когда на свете не было ничего невозможного, ничего трудного, когда Клингзору все на свете принадлежало. И так он продолжал вести себя и жил всегда десятью жизнями. И хотя насытиться, хотя добиться всей бурной симфонии сразу никогда не удавалось, жизнь его все–таки не была однозвучной и бедной, у него в музыке всегда было побольше, чем у других, струн, в огне побольше подков, побольше монет в суме, побольше коней в упряжке! Слава Богу!
