Что зовется мышлением

Даже Кант причисляет слова «бытие» и «существование» (Dasein) к «почти неразрешимым понятиям». Кант говорит об этом в небольшом сочинении, которое все еще слишком недооценивают, а именно в сочинении, которое родилось в 1763 году (за 18 лет до его главного труда «Критики чистого разума») и носит название «Единственно возможное доказательство существования Бога».

Однако мы движемся, что касается мышления, в поле традиции двух с половиной тысячелетий. Поэтому мы не должны говорить, что достаточно двигаться лишь в своем мире представлений и давать ему выражение, так как этот выражаемый мир пронизан слепо воспринятыми и уже не продумываемыми представлениями и понятиями. Каким образом такое неясное представление смеет называться мышлением, даже если бы оно и было еще плодотворным?

Идея по Платону составляет бытие сущего. Идея есть лик, через который нечто так или иначе показывает свой вид, оно нам видимо и таким образом является

Платон, однако, в том знаменитом месте видит то, что каждый мыслитель должен видеть заново и по-новому, иначе он не мыслитель, а именно он видит то, что все предлежащее двузначно.

Нужно: и сказывание, и мышление: сущее: быть.

Однако мы вовсе не воспринимаем это паратактическое как еще не-синтаксическое. Мы не оцениваем это как примитивное. Мы держим это вне сравнений с говорением детей и примитивных народов. Мы также оставляем открытым: в случае когда ребенок при взгляде на луну говорит лишь «луна» или заговаривает им самим изобретенным словом —не правит ли здесь на мгновение более изначальное говорение, чем в какой-либо искуснейше выделанной литературной фразе?

Однако то, что передается нам в смысле этого приданого, есть мышление. В качестве мышления оно вверено тому, что дается для мысли. То, что само по себе во всякое время дано для мысли, есть призывающее мыслить. В нем покоится собственное приданое нашей сущности, которое мы должны благодарить.

Философия же —это сверхисторическое познание, которое со времен Декарта требует для своих положений безусловной достоверности.

всякая наука покоится на предпосылках, которые ни в коем случае не обосновываемы научно, скорее напротив, доказуемы философски. Все науки обоснованы в философии, но не наоборот.

Схематически говоря, каждое фило-

122

софское, т.е. мыслящее, учение о существе человека есть само по себе уже учение о бытии сущего. Каждое учение о бытии есть само по себе уже учение о существе человека.

признание заключается в том, что мы даем подойти к нам мыслимому каждого отдельного мыслителя, подойти как нечто всегда единственное, никогда не повторяющееся, неисчерпаемое, а именно таким образом, что немыслимое в его мыслимом нас поражает. Немыслимое в том или ином мышлении не есть недостаток мыслимого. Не-мыслимое есть всегда лишь как не-мыслимое. Чем более исходным является мышление, тем богаче становится его немыслимое. Немыслимое —это его великий подарок, который мышление должно передать.