Кровь и мед

– Ты меня не оставишь. Ясно? – Он взял мое лицо в ладони, развернул к себе и крепко поцеловал. Голос его был яростным, а глаза – еще яростней. Он впился в меня взглядом – злым, горьким, испуганным. – И не останешься одна. Если ты уйдешь в глубины своего разума – своего колдовства, – я пойду следом, Лу. – Он слегка потряс меня, и в его глазах заблестели слезы. – Я пойду за тобой во тьму и верну тебя назад. Ты меня слышишь? Куда пойдешь ты, туда и я.

Ни о чем меня не спрашивай, mon amour, и мне не придется тебе лгать.

Превыше всех глух тот, кто не желает слышать.
– французская пословица

Ты когда-нибудь прежде выпивал, Ансель? – спросила Коко с любопытством.
Потемнев лицом, Ансель выхватил вино у Бо и впился в горлышко. Но фыркать и плеваться не стал, а только разинул рот пошире и чуть ли не полбутылки выпил залпом. Наконец он утер губы тыльной стороной ладони и сунул бутылку Коко. Щеки у него все еще розовели.
– Хорошо пошло.
Я даже не знала, что смешнее – изумленные лица Коко и Бо или самодовольная физиономия Анселя. Я радостно хлопнула в ладоши.
– Умница, Ансель! Ты, конечно, говорил, что любишь вино, но я и не подозревала, что ты можешь хлестать его как воду.
Он пожал плечами и отвел взгляд.
– Я много лет прожил в Сан-Сесиле. Хочешь не хочешь, а полюбишь в конце концов. – Ансель снова посмотрел на бутылку в руках Коко. – Но это вино куда вкусней, чем то, что было у нас в храме. Где ты его достала?
– Да, – поддакнул Рид, которого все проис

уши. – Чтобы Анселю было привычней, тут не обойтись без соски. Или без соска, раз уж мы нынче в такой близости с природой.
Я закашлялась от смеха.
– Перестань, Бо…
– Да, пожалуй, ты права, откуда ему знать, с какой стороны к женской груди подступиться.

Кто желает выпить? – я щелкнула Рида пробкой по носу, а он раздраженно отмахнулся. – Ансель?
Тот широко распахнул глаза.
– Я не…
– Помилуй, у него еще молоко на губах не обсохло, какое уж там вино. – Бо выхватил бутылку у Анселя из-под носа и хлебнул от

Мы с Коко хмуро переглянулись. Честное слово, если я услышу еще хоть одно зловещее предостережение, то самолично утоплю мадам Лабелль в этой бутылке.

Даже пламя костра задрожало, будто сама Моргана дохнула морозным ветром, желая его загасить.

Ансель покраснел еще гуще. Коко с усмешкой провела пальцем по изгибу стекла, а затем обняла Анселя, прижавшись к нему всеми собственными своими изгибами.

Мы с тобой рождены под несчастливой звездой, – тихо сказала она в мой пятый день рождения, поцеловав меня в лоб.