Пьяные

МАРК. Ну, обними меня так крепко, как только можешь, чего ты стоишь?

РОЗА. А ты меня не обманешь, Марк?

МАРК. У меня рак легких, Роза, я уже больше никого не обману.

Роза обнимает Марка, прижимается к нему всем своим телом. Марк тоже обнимает Розу.

МАРК. Вот, вот, так, Роза, давай, давай прижимайся ко мне сильнее, потому что я хочу тебя.

Роза пытается вырваться, но Марк ее не выпускает.

РОЗА. Пусти! Я так и думала, что ты меня обманешь, я так и думала, что ты мудак!

МАРК. Подожди, подожди, я никакой не мудак, Роза, подожди! Я сейчас тебе все отдам, все отдам, все, что я у тебя взял, все до самого конца. Прижимайся ко мне сильнее, трись о меня всем своим телом, сейчас я тебе все отдам, чувствуешь меня, сейчас я тебе все отдам, все.

Роза пытается вырваться, но Марк не отпускает.

РОЗА. Ты у меня ничего не брал, мне от тебя ничего не нужно, пусти, я буду кричать, пусти.

МАРК. Я все у тебя взял, Роза, все! Всю твою жизнь. Все твое детство, все твою несложившуюся судьбу. Потому что я хочу баб, Роза, потому что я всю жизнь хочу чужих баб, Роза. Всю жизнь хочу таких как ты Роза, вот поэтому ты и стала шлюхой, Роза, потому что я и такие мудаки, как я, хотим, тебя. Потому что ты можешь нам себя предложить, поэтому ты стала шлюхой, потому что есть я и такие как я, которым ты можешь себя предложить, Роза. Потому что мы хотим тебя. Потому что ты стала шлюхой для меня, Роза. Я взял у тебя твою нормальную жизнь, потому что мне нужен был секс, вот и все. А теперь я тебе отдам, Роза. Прижимайся ко мне сильнее, сейчас я тебе все отдам, все, что я у тебя взял, все отдам. Знаешь, кто я на самом деле? Я мужик-говно! Я всю жизнь брал, все брал у баб, которые меня окружали, я всю жизнь брал и ничего не давал им взамен.

РОЗА. Я не хочу этого слышать, козел, отпусти меня, козел!

МАРК. Я мужик-говно, я только беру у баб и ничего им даю. Никогда. Никогда ничего им даю. А вот сейчас пришло время все отдать, пришло время все отдать, Роза.

Роза пытается вырваться, но у нее нет сил, это сделать. Роза плачет и стонет сквозь слезы.

РОЗА. Отпусти меня, я тебя прошу, я тебя умоляю, отпусти.

МАРК. Сейчас я тебе все отдам, Роза, все.

РОЗА. Я больше этого не хочу, я больше этого не могу, отпусти, я тебя прошу, отпусти.

МАРК. Я все отдам, Роза, все отдам.

РОЗА. Что ты мне отдашь, ебанный мудак? Что ты можешь мне отдать? Отпусти меня, я прошу тебя, отпусти, меня, я прошу тебя, отдай мне мою жизнь.

МАРК. На!!!

Марк отпускает руки, и Роза падает на землю. Марк жадно хватает ртом воздух, пытаясь продышаться. Он приходит в себя.

МАРК. Я тебе все отдал, Роза. Все, что я брал у тебя и таких как ты все эти годы. Я вам все отдал, я все вернул. Теперь мне пора идти раздавать все остальное свое говно, прощай.

Марк, шатаясь, идет по улице. Роза смотрит вслед уходящему Марку.

РОЗА. Эй, Марк?

Марк оборачивается.

МАРК. Что?

РОЗА. Ты Иисус Христос?

МАРК. Да.

РОЗА. Я хочу все отдать, я очень хочу все отдать. Как мне это сделать, Марк? Ты же такой крутой, помоги мне? Я хочу отдать, научи меня.

МАРК. Ты же балерина, да?

РОЗА. Можно сказать и так, Марк.

МАРК. Ты сказала, что ты балерина, Роза, это правда?

РОЗА. Нет, это не так, Марк. Я тебе наврала. Я проститутка, обычная шлюха по вызову, вот и все.

МАРК. Ты только что отдала, Роза. Вот сейчас ты только что отдала, Роза. Ты только что отдала свою балерину, которую до этого ты взяла. Поняла? Ты поняла, как это все устроено, Роза? Ты меня обманула, сказала, что ты балерина и значит, ты взяла эту балерину себе, понимаешь? Ты взяла эту балерину у Бога в долг, понимаешь? Ты захотела выглядеть передо мной как балерина и взяла эту балерину у Господа Бога в долг. А теперь ты ее вернула. И вернула с процентом, потому что твой процент – это твой стыд, который испытала передо мной за то, что ты мне наврала, и за то, что ты шлюха, Роза. Ты шлюха, Роза. Ты отдала балерину с процентом и теперь тебе нужно отдать и все остальное, что ты взяла.

РОЗА. Но я не знаю, что я еще взяла, я не знаю, Марк?

МАРК. Ты взяла все, Роза, всю свою жизнь. Все это вранье, которым занимаешься с утра до вечера. Ты взяла все это вранье, которым занимаешься на своей работе. Ты стонешь, когда тебя трахают, Роза, ты делаешь вид, что тебе приятно, а ведь это не так, Роза, ты просто изображаешь все это, все проститутки изображают, что им приятно, я это знаю. И ты не исключение, Роза. Ты обманываешь своего клиента, а значит, ты берешь, Роза. Обманываешь – значит берешь кредит, Роза. Врешь – значит берешь, признаешься во вранье – отдаешь. Нужно все отдать, Роза, все, всю эту ебанную ложь, в которой мы погрязли, как мухи в банке липкого меда.

РОЗА. Я все время вру, Марк.

МАРК. Мы все время врем, поэтому мы все и в говне.

РОЗА. Но я боюсь не врать, мне страшно не врать, Марк. Я просто не проживу в этом страшном мире, если я не буду врать, Марк.

МАРК. Мы все так думаем, Роза, поэтому мы все и в говне.

РОЗА. Но Билл Гейтс не в говне, Марк.

МАРК. Возможно, что он в более страшном говне, Роза.

РОЗА. Но он не в таком говне, как я, Марк.

МАРК. Трудно сравнивать говно, Роза. По-моему, всякое говно – говно.

РОЗА. Но есть хоть кто-нибудь кто не в говне, Марк?

МАРК. Тот, кто отдал все свое говно.

РОЗА. Но кто отдал все свое говно, кто?

МАРК. Кто его знает, Роза? Ну, Иисус Христос, например.

РОЗА. Ну ты пиздец, Марк! Ну ты, блядь, сейчас привел пример. Иисус Христос! Это просто он риал, Марк! Иисус Христос, ну ты, блядь, сказал, Марк. А мне-то тогда что делать, мне?!

МАРК. Подойти ко мне поближе, Роза. Иди сюда.

МАРК. Это все не мое, ты понимаешь это? Все это, что у меня есть, – это все не мое, это все мне нужно отдать, понимаешь, отдать?! Все отдать! И вот этот костюм, и вот это тело, и вот этот мой жир с моего живота, и мои деньги с моего банковского счета, и мой дом, и моих детей, и мои несбывшиеся мечты, и все мое короткое счастье, и все мое говно, которое во мне есть, и этот чертовый рак, от которого я, блядь, через четыре месяца умру, – все это не мое! Все это я при рождении взял взаймы, а теперь мне все это нужно отдать. Мы все тут живем и думаем, что все, что у нас есть, – это все наше, и мы хотим все больше и больше, мы все берем и берем еще. Делаем этот свой чертовый бизнес и эту чертову карьеру, а ведь это все только кредит, ебать его в рот. Это же только кредит, ебать его в рот. Это все мы должны отдать, все до последнего цента и плюс проценты, которые набежали за все это время. Проценты набежали все это время! И босс космической мафии не выпустит нас из грязного туалета, пока мы не заплатим по счетам и все-все не отдадим. Вот так вот реально выглядит этот космический бизнес, в котором мы участвуем.

РОЗА. Ты крутой, мужик! Я такого никогда ни от кого не слышала, ты реально самый крутой мужик из всех, с кем я была, а я была со многими мужиками, которые любили нести всякую хуйню. Но ты реально говоришь то, что у меня внутри, ты как будто озвучиваешь мои мысли. Ты тот, кого я реально ждала, чтобы ты пришел и сказал мне все это. У тебя что, реально рак, мужик?

МАРК. Да херня это все, этот рак. Какая разница, отчего мне умереть, главное, отдать. А я тебе скажу, что за свою жизнь, я уже так много набрал, я столько всякого говна приобрел за всю свою жизнь, у меня столько всякого говна, что мне реально очень тяжело выплатить этот кредит. И я до сих пор в этом туалете, и босс космической мафии до сих пор ждет, когда я ему все верну с процентами. Но у меня, похоже, уже нет сил все это вернуть. Я, похоже, крепко вляпался во все это говно. Мне, похоже, уже не выбраться из этого липкого ебучего клея, в котором я застрял. Не легко все отдать. Брать легко, а отдавать до невозможного трудно. Отдавать просто невыносимо тяжело. Отдавать мало кто готов, потому что когда начинаешь отдавать, то вдруг потом понимаешь, блядь, что нужно отдавать все.

РОЗА. Я хочу отдать все, мужик. Я реально хочу отдать все, потому что меня все это так достало, меня так все это заебало, что я хочу отдать все это, как можно быстрее.

МАРК. Как тебя зовут?

РОЗА. Роза.

МАРК. Отдавать очень трудно, Роза. Потому что нужно отдать себя. И вот это и есть основной пиздец, с которым мы не можем смириться. Никто не хочет отдать самого себя, и это реально наш всеобщий пиздец.

Ранее утро. Улица. По улице, слегка шатаясь, идет Марк, ему навстречу, тоже немного пошатываясь, идет Роза. При виде друг друга они останавливаются.

МАРК. Стой. Время каждого человека подошло к концу. Хватит ебать друг другу мозги. Отдай все, что ты должен отдать и сваливай из этого мира навсегда.

РОЗА. Да, да, да! Это так прикольно, о чем ты говоришь! Это так прикольно! Отдай всем все, что у тебя есть, и сваливай из этого мира навсегда. Это клево!

МАРК. Мы здесь до тех пор, пока мы все не отдадим, пока мы все не отдадим, нас отсюда не отпустят, пойми. Поэтому нужно отдать все, все отдать до самого конца, и тогда тебя отпускают, тогда иди, ты свободен.

РОЗА. Ой, блядь, ой, блядь! Как это клево, что ты это говоришь! Я это тоже совсем недавно поняла. Как это клево! Тебя как зовут, мужик?

МАРК. Марк Гардениц, директор кинофестиваля, а тебя?

РОЗА. Роза, балерина. Прикольно, что я только сегодня об этом думала. Отдать все.

МАРК. Все. Мы здесь будем до тех пор, пока мы все не отдадим, нахуй. Все. Бог, он как босс мафии, у которого мы украли деньги. Господь, как босс мафии закрыл нас в вонючем туалете и говорит, что выпустит только тогда, когда мы ему все вернем. Все ему отдадим, все, что у нас есть, все, что мы у него взяли, все что он нам дал, все до самого конца. И вот только тогда, мы свободны. Я это понял, только сегодня, когда посмотрел на моем фестивале один гениальный иранский фильм. Гениальный иранский фильм!

РОЗА. Я тоже его смотрела, я тоже его смотрела, я тоже его смотрела. Никто не может хотеть от меня большего, чем я могу, поэтому вам нужно заткнуться, господин судья.

МАРК. Смерти нет, моя прекрасная Гульбахар.

РОЗА. Никто не в состоянии защитить нас от любви.

МАРК. Ты должен отдать мне то, что принадлежит мне по праву, Джамшид, и тогда я сниму с тебя проклятие твоего рода, и твои дети будут рождены свободными людьми.

РОЗА. Как это охуенно, что ты это говоришь! Это так клево! Это так клево! Это просто пиздец! Отдать все, что тебе не принадлежит. Это так клево!

МАРК. Потому что нам ничего здесь не принадлежит, вот в чем вся суть, ты это понимаешь? Нам же здесь ничего не принадлежит, ты это понимаешь, или нет?

РОЗА. Ты крутой! Ты реально крутой! Ты самый крутой из всех! Ты реально, такое сейчас говоришь, что все остальное по сравнение с этим просто говно.

МАРК. Потому что мы все, мы все, мы все только и делаем, что берем, вот поэтому мы и плачем. Мы только берем, вот поэтому мы и плачем, блядь. Вот поэтому весь этот холокост и происходит, блядь. Вот поэтому все эта херня в Ираке и происходит, потому что мы берем, только берем. Строим, блядь, строим свой проклятый бизнес. Мы только берем, блядь. И поэтому мы все в этом туалете, потому что нас тут держит Господь Бог – босс всей этой космической мафии.

РОЗА. Космическая мафия – это так круто! Ты, блядь, такой крутой, мужик! Ты реально круче всех!

КАРЛ. И ты думаешь, у нас еще есть шанс все вернуть?

ЛИНДА. Не думаю, что нужно что-то возвращать, Карл. Я думаю, что нужно попытаться начать все заново. Только на этот раз без вранья, Карл.

КАРЛ. Я не знаю, умею ли я не врать, я же всю жизнь работаю в банковской системе?

ЛИНДА. Все это ерунда, Карл, не врать легко. Нужно просто не бояться быть таким, каким ты есть.

КАРЛ. Это очень страшно.

Лоуренс оборачивается к Карлу и Линде.

ЛОУРЕНС. Не ссать, говорит нам Господь. Главное – не ссать.

ЛИНДА. Наверное, и правда, нужно делать так, как говорит этот молодой человек.

Лоуренс берет Магду за руку, они идут и садятся на скамейку рядом с Карлом и Линдой.

ЛОУРЕНС. Это не я говорю, а Господь, потому что Господь всегда разговаривает с этим миром через пьяных. Что у Господа на уме, то у пьяного на языке. И вот Господь через пьяного слугу своего говорит всем нам, не ссать.

МАГДА. Не ссать.

ЛИНДА. Присоединяюсь. Не ссать.

КАРЛ. Не ссать – легко это говорить. А вот как это сделать – не ссать? Как так жить, чтобы не ссать? Что нужно делать, чтобы не ссать? А?

ЛОУРЕНС. Не ссать.

КАРЛ. Но что мне делать, Линда, я чувствую себя куском вонючего говна?

ЛОУРЕНС. Что тебе делать, Карл? Просить прощения у Господа за твое уныние, в которое ты тут по полной программе влип. Проси прощения за то, что осквернил все самое лучшее в человеке и тем самым поднял свою грязную руку на творение Господа, на нас. Мы есть творение Господа, и не нужно поливать нас грязью и говном. Кайся и проси прощения у Бога, может быть, Господь по милости божьей и простит тебя, ебанного придурка. Но в одном ты прав, Карл, в том, что Господь говорит с миром через пьяных, с этим я согласен, приятель. И вот сейчас он как раз обращается к вам через меня, потому что я в жопу пьяный и никак, блядь, не могу протрезветь. И вот что Господь говорит вам через меня. Никому не ссать. Вот это вот Господь говорит всем вам через меня. Никому не ссать, вот его месседж! Не ссать – вот главный месседж Господа. И не ныть! А взять себя, нахуй, за жопу и выдернуть из всего этого интеллектуального, рационального дерьма, в котором мы все погрязли. Оторвите, нахуй, свои задницы от этой сладкой, блядь, меланхолии, в которую вы влипли, как мухи в мед. Это все наебалово чистой воды, нахуй, это меланхолия. Любите, будьте сильными, изменяйте себя, и мир вокруг будет меняться, живите настолько честно, насколько можете и ничего не ссыте. Станьте такими, как я, говорит нам Господь. Станьте, нахуй, такими крутыми, как Господь, который никогда не ссыт и не опускает руки, а день за днем продолжает строить этот мир, не смотря на все наше нытье и всю эту нашу ебучую меланхолию, которая ни что иное, как онанизм. Хватит дрочить, говорит Господь, пора начать любить кого-то другого, кроме самого себя.

Пауза.

МАГДА. Лоуренс, я дура. Прости меня. Ты крутой.

ЛОУРЕНС. Хуйня это все, никакой я не крутой. Я просто не хочу тебя терять, потому что я люблю тебя.

ЛОУРЕНС. Да с чего это ты взяла, что он прав?! Он просто нажрался как свинья и гонит тут всякую пургу, а ты включаешься в это, потому что это попадает в твою депрессию, которую ты сама из себя вытаскиваешь, чтобы раздуть еще сильнее свое ебанное эго. С чего это я буду вас слушать, когда я вижу, что вы просто накачиваете сами себя, упиваетесь, нахуй, своим горем и тем, какие вы несчастные, и тем, что весь мир якобы лежит во лжи?! Все это просто говно, то, что вы тут говорите. Все это просто ваша ебанная жалость к самим себе и к своему эго. Вы просто хотите поныть над собой, поплакать над своими недостатками и комплексами, вы, блядь, как и все мы ебанные европейцы, погрязли в своих комплексах и хотите вывалить их на окружающих. Вы как этот, блядь, режиссер Ларс Фон Триер, хотите заработать свою славу и свои бабки на комплексах и жалости людей к себе. А вот это и есть, нахуй, главное вранье – вранье собственному сердцу. Хотите, блядь наебать собственное сердце, хотите, внушить ему, что оно говно. А с чего это? Наше сердце никакое, нахуй, не говно, и оно, блядь, не ноет и не стонет. Это мы ноем и стонем. Это мы вечно жалуемся на то, какие мы, блядь, все плохие. Ставим про это спектакли, снимаем фильмы и от этого становимся все хуже и хуже. Вместо того, чтобы любить, мы ноем, что любви нет, вместо того чтобы меняться, мы, блядь, убеждаем сами себя, что ничего нельзя изменить. Да с какого это хуя, я должен постоянно поливать себя говном? Если мы хотим выбраться из этого говна, то нахуя мы постоянно льем его себе на голову?! Люди не говно, Магда, люди просто думают, что они говно. Не слушай этого мужика, он не ищет правды, он просто хочет загладить свою вину перед своей женой. Он оправдывает сам себя тем, что он якобы слабый и плохой, а на самом деле, ему просто нравится быть таким, вот и все. Я тебе не обещаю, что я тебе никогда не изменю, Магда, но я тебе обещаю, что я буду что-то делать со своей собственной жизнью, что буду становится лучше и что буду учиться беречь тебя и нашу с тобой любовь. А все остальное – это сопли и наше европейское говнище. Наше европейское говнище, которое мы льем сами себе на голову и наслаждаемся тем, что мы в говне. Вот, так.

КАРЛ. Я обращаюсь к этой вот девушке, ты думаешь, этот вот твой парень, который сейчас с тобой, ты думаешь, он тебе не врет? Он врет!

ЛОУРЕНС. Эй, ты! Ты бы лучше не переходил на личности.

ЛИНДА. Ради бога не слушайте его, он просто не в себе.

МАГДА. Я знаю, что он мне врет. Я и сама ему вру. Я знаю, что это правда, мы все врем.

ЛОУРЕНС. Ладно, ладно, Магда, ты сюда не влезай.

МАГДА. Дайте ему сказать все, что он хочет, это Господь Бог говорит через него.

КАРЛ. Правильно! Это Господь Бог говорит через меня, потому что Господь всегда говорит с миром через тех, кто пьян. Господь разговаривает с нами языком тех, кто пьян. И сейчас Господь говорит с тобой через меня, и он хочет сказать тебе, что твой парень тебя наебывает, как и все мы наебываем своих баб.

ЛОУРЕНС. Эй, мужик? Ты что, думаешь, я буду это терпеть?!

МАГДА. Заткнись, Лоуренс. Нужно хотя бы раз услышать правду о себе. Ты будешь это терпеть.

ЛИНДА. Девушка, вы совершаете ошибку, вы его не знаете, он сейчас такого тут наговорит.

КАРЛ. Конечно наговорю, потому что настал момент истины. Господь решил заговорить с вами через меня, и вот что он решил вам сказать. Мы все наебываем своих жен, а жены наебывают своих мужей. Если не в большом, так в малом, если не в главном, так в мелочах. Я больше десяти раз изменял своей жене, вот этой вот женщине. И ни разу ей не признался в этом, до этой самой минуты. А теперь Господь решил открыть ей глаза и сказать правду обо мне. Десять раз, Линда, десять раз я спал с другими бабами, включая и твою подругу Лору, с которой я тоже переспал, и, кстати, сегодня Густав узнал об этом, а теперь и ты знаешь, вот вам и момент истины, он настал.

Пауза. Линда садится на скамейку и закрывает лицо руками.

ЛОУРЕНС. Эй, мужик, нахера ты это сделал? Кому от этого стало лучше?

МАГДА. Мне. Мне от этого стало лучше. Потому что я сегодня весь вечер думала об этом. Потому что я смотрю на нас с тобой, Лоуренс, и вижу, что вся наша совместная жизнь будет сплошным враньем, потому что мы начали со вранья, потому что ты не любишь меня по-настоящему, потому что сама эта наша свадьба и то, как мы ее провели, все это уже есть ложь, и этот мужик прав, мы все хотим наебать друг друга, и сами себя, и только один Господь Бог не врет, и сейчас Господь сказал нам всю правду о нас через этого вот ебанутого святого мужика.

ЛОУРЕНС. С чего это ты взяла, что я тебе вру, Магда? Я люблю тебя.

МАГДА. Если ты думаешь, что ты мне не врешь, то ты врешь себе.

ЛОУРЕНС. Почему ты уверена, что это именно так? Почему ты не можешь допустить, что я искренне люблю тебя?

КАРЛ. Потому что ты не знаешь, что такое любовь, приятель.

ЛОУРЕНС. Ну а ты-то откуда знаешь, что я знаю, а что нет? Ты кто вообще такой, чтобы всех нас судить? Хочешь, я сейчас так тебе вломлю, что из тебя, нахуй, вылетит весь этот твой ебанный миссионерский дух?!

КАРЛ. Ты можешь убить меня, но это все равно не спасет тебя от пиздежа самому себе.

МАГДА. Он абсолютно прав, этот ебанутый мужик.

КАРЛ. Ничто не может уберечь нас от лжи. Мы все лгуны.

ЛИНДА. Карл! Что ты делаешь, Карл?!

Лоуренс и Линда смотрят на Карла.

КАРЛ. Каждый муж врет своей жене, это закон. И нет ни одной семьи, в которой не было бы лжи!

ЛИНДА. Карл, опомнись! Ты что творишь?! Простите, пожалуйста, мой муж пьян.

ЛОУРЕНС. Мы тоже пьяны, так что все ок.

КАРЛ. Муж врет жене, жена врет мужу, дети врут родителям, родители – детям, подчиненные – своему начальству, политики – своим избирателям, священники – своими прихожанам, прихожане – своему Богу. И только Бог никому не врет, потому что ему насрать на то, что о нем подумают все остальные.

ЛИНДА. Карл, немедленно прекрати! Пойдем домой, я прошу тебя.

Линда хватает Карла за руки и пытается его увести, но Карл вырывается и распаляется еще сильнее.

КАРЛ. Богу насрать на то, что мы о нем подумаем, и поэтому Он такой какой Он есть, а мы все врем! Потому что мы все хотим быть лучше, чем мы есть, мы все хотим наебать друг друга, хотим выставить себя в глазах других не теми, кем мы являемся на самом деле. Мы все пиздим друг другу, думая, что мы выглядим по-настоящему заябись. Мы думаем, что мы по-настоящему заябись! Но кого мы хотим наебать, кого?

ЛИНДА. Карл, я прошу тебя, перестань! Ты ведешь себя очень плохо! Ради бога, простите его, он сильно пьян.

ЛОУРЕНС. Да ладно, все в порядке, с кем не бывает?!

КАРЛ. Вот именно! С кем не бывает?

ЛИНДА. Карл, ну я прошу тебя, я умоляю!..

КАРЛ. Вот именно, с кем не бывает?! Вот именно, что это бывает со всеми! Это бывает со всеми, потому что все врут!

ЛОУРЕНС. Мужик, да ты просто доктор Хаус, блядь.

МАКС. Лаура. И только теперь, когда я встретил Лауру, я впервые в жизни понял, что контакт – это единственная реальность, которая у нас есть, а все остальное – это иллюзии и говно. И все, что мы должны делать на этом свете, – это снова найти контакт. А это значит, мы должны любить, любить и любить, блядь. Это я вам говорю, гражданин Евросоюза, тридцатипятилетний операционный менеджер банка. Вот!

Пауза.

ЛАУРА. Господи, я горжусь своим мужем. Макс, я люблю тебя, для меня честь быть женой такого выдающегося человека, как ты.

МАКС. Ты правда так считаешь?

ЛАУРА. Ну конечно. То, что ты сейчас сказал, – это так важно. Это так важно.

ГАБРИЕЛЬ. Согласен, это очень важно, согласен.

РУДОЛЬФ. Простите, это вы о чем?

ГАБРИЕЛЬ. Это мы о том, что мир есть любовь, Рудольф.

РУДОЛЬФ. О, да, это, несомненно, очень важно.

МАТИАС. Присоединяюсь.

ЛАУРА. Все эти наши современные отношения между мужчиной и женщиной – это все такая херня.

ГАБРИЕЛЬ. Слово предоставляется невесте.

ЛАУРА. Это все такая лажа, это все такой бред. Он тебе ничего не должен, ты ему ничего не должна. Он, на хуй, свободный человек, она, на хуй, свободная телка. Все, на хуй, свободны, никто, на хуй, ни от кого не зависит. А кто это нам сказал то, что это так? Кто это нам сказал то, что это так?! Это ебаное современное общество сказало нам, что это так. А это не так.

ГАБРИЕЛЬ. Полностью согласен, что здесь что-то не так.

РУДОЛЬФ. Присоединяюсь.

МАТИАС. Я с вами.

МАКС. Я горжусь своей женой.

ГАБИЕЛЬ. Для меня большая честь обвенчать, вас.

МАКС. Лаура продолжай.

ЛАУРА. Никакой свободы нет. Это все просто голимый и необоснованный пиздешь, что мы не должны никому принадлежать, кроме себя. Это все такой страшный пиздешь, и мы все по уши залипли в этом пиздеже, и мы во все это верим и живем так, и боремся за свои права быть свободными на этой земле. А свобода в том, что ты себя отдаешь. Что ты обязательно чему-то принадлежишь, что ты служишь и весь целиком подчиняешься своему служению, свобода в том, что тебя вообще нет, что ты и есть весь этот мир. Свобода в том, то у тебя нет никакого выбора, что твоя судьба уже решена, в этом свобода. Свобода в том, что твое сердце отдано раз и навсегда, и не ты его хозяин, а тот, кому оно по праву принадлежит. Мое сердце по праву принадлежит не мне. Вот в чем свобода – что мое сердце по праву принадлежит не мне.

ГАБРИЕЛЬ. А кому?

МАКС. Мое сердце принадлежит любви.

Лаура подходит к Максу, и они сливаются в долгом страстном поцелуе.

ГАБРИЕЛЬ. Силой, данной мне от моего брата, католического священника, объявляю этот брак святым.