Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы

Помните, что отчаяние и радость не являются несовместимыми. Отчаяние является следствием понимания. Радость – состояние эмоциональное. Так что не пугайтесь отчаяния. Это не ограничивает ваш потенциал для радости. Радость – это состояние доказательства, что интеллектуальное отчаяние ложно.

Человек, страдающий от депрессии, чувствует себя виноватым, потому что он/она не могут конкурировать и выиграть в среде, насыщенной стимулами к действию, к мобилизации энергии. Насильственная ломка от депрессивного сознания может иногда, кажется, найти единственный выход – действие, отделенное от размышлений, действие, которое не предполагает никакого будущего, но при этом – видимое свидетельство существования, мобилизации, энергии. Насильственные действия – отключенные от процесса сознания: просто делайте это

В «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим нарушениям» синдром running amok[25] описывается как форма социопатического поведения, состоящая в неконтролируемой ярости и связанным с ней состоянием глубокой депрессии.
Running amok — выражение, которое происходит из малайского языка. В первоначальном контексте Малайзии человек, который ранее не проявлял никаких признаков насилия и гнева, приобретает оружие и во внезапном безумии убивает или ранит кого-нибудь поблизости. Running amok — способ восстановить свою репутацию, когда человека следует опасаться и уважать, но также способ бежать из мира, когда жизнь стала невыносимой, и, как правило, такой приступ завершается самоубийством.

только через иронию и осознанное понимание факта симуляции на основе героической игры симулированный герой субкультуры имеет шанс спасти себя.

так как люди реагируют на сегодняшнее состояние постоянной детерриториализации страстным желанием принадлежности, что воплощается через цепочку актов убийств, самоубийств, фанатизма, агрессии, войны. Я считаю, что только через иронию и осознанное понимание факта симуляции на основе героической игры симулированный герой субкультуры имеет шанс спасти себя.

эпическая форма героизма исчезла к концу современности, когда сложность и скорость событий человеческой жизни захлестнули силу воли. Когда хаос возобладал, эпический героизм был заменен гигантскими машинами симуляции. Пространство эпического дискурса было оккупировано семиокорпорациями[2], аппаратами для эманации широко распространенных иллюзий. Эти игры в симуляцию часто принимали форму идентичности, как в популярных субкультурах, таких как рок, панк, киберкультура и т. д. Здесь лежит источник пост-модернистской формы трагедии: на пороге, где иллюзию ошибочно принимают за реальность и идентичности воспринимаются как подлинные формы принадлежности. Это часто сопровождается нехваткой иронии,

В классической традиции герой принадлежал к сфере эпической фантазии, отделенной от трагедии и лирики. Герой был тем, кто покорял природу и господствовал над событиями истории силой воли и мужества. Он основывал города и отражал демонические силы хаоса.

ект: вещь, изображение, великолепный фетиш – товар, пропитанный желанием, он воскрешен из убожества его собственной гибелью.

Он поет о новом бренде героя как раз вовремя для неолиберальной революции и для цифрового преобразования мира. Герой мертв – да здравствует герой! Герой Боуи уже не субъект, но объ

Сублимация реальности в иллюзию является квинтэссенцией особенностей семиокапитализма[8], современного способа производства, при котором капитализм базируется на основе постоянного производства информационных потоков.