Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории

Во-первых, прогресс – не цель и не путь к конечной цели, а средство сохранения неравновесной системы в фазах неустойчивости.

Теорема К. Геделя о неполноте развенчала позитивистскую иллюзию о возможности чисто аналитического знания. Стали формироваться интуиционистские, конструктивистские и ценностные подходы к построению математических моделей, основанные на убеждении, что «понятие доказательства во всей его полноте принадлежит математике не более, чем психологии» [Успенский В.А., 1982, с. 9]. Все это превратило субъекта знания из статиста, остающегося за кадром научной картины мира, в ее главного героя.

Между тем решение умозрительной головоломки было найдено даже раньше, чем сама она сделалась модной темой философских изысканий. Ехидный солипсист неуязвим до тех пор, пока не осмелится на завершающий шаг, усомнившись также и в своем собственном существовании. Сделать такой шаг он просто обязан, чтобы быть последовательным. Но тогда он сразу попадает в хитрую ловушку, петлю Р. Декарта: сомневаюсь, значит, мыслю, а мыслю – значит, существую!

Похожие соображения приводят исследователи Крестовых походов, Конкисты и прочих масштабных военных авантюр. Все это наглядные свидетельства «самоценности движения»: процессы боя, захвата и грабежа с их спектром эмоциональных переживаний для субъекта оказываются привлекательнее, чем предметные результаты

Отрицательные» эмоции составляют необходимую предпосылку эмоций «положительных»[32], так что «у человека существуют неосознаваемые влечения к получению… отрицательных эмоций… и эти влечения в трансформированном виде широко проявляются в человеческом поведении» [Файвишевский В.А., 1978, с.433]. К концу 70-х годов удалось в основном раскрыть нейрофизиологические механизмы такого влечения: обнаружены комплексы нейронов, которые ответственны за эмоции ярости, страха и т. д. и которые (как и все прочие нейроны) нуждаются в периодическом возбуждении. При длительной депривации порог их возбудимости снижается, и поведенчески это проявляется в бессознательном провоцировании стрессовых ситуаций [Файвишевский В.А., 1978, 1980]

Пока же замечу: для теряющей устойчивость системы образуется несколько (в пределе – два) аттракторов, т. е. квазицелевых состояний, связанных со снижением или повышением уровня организации и, соответственно, уровня неравновесия со средой. Собственно аналогом тактической цели является, конечно, второй вариант, сохранение через развитие. Этот вариант реализуется в меньшинстве случаев, но частичные временные успехи при решении актуальных задач самосохранения (напомню, «успех» по латыни – progressus) ретроспективно выстраиваются в последовательную тенденцию «удаления от естества»[30].

Действительно, война, особенно на начальной стадии, способствует удовлетворению потребностей в афилиации и солидарности, в самопожертвовании и в смысле жизни. Она помогает фрустрированному человеку почувствовать себя востребованным, нужным (Родине, Королю, Богу, Партии), делает мир проще и понятнее. Без учета этого обстоятельства невозможно уяснить, почему массы будущих жертв часто демонстрируют в преддверии военных и революционных бурь энтузиазм «очистительного разрушения», от которого не всегда способны удержаться не только политики, но и художники, и философы, и бытописатели

возможно, в Европе также не получило бы распространение огнестрельное оружие, на первых порах чрезвычайно громоздкое, малоэффективное и презираемое опытными воинами [Дьяконов И.М., 1994]. Судя по всему, пренебрежительное и часто дисквалифицирующее отношение к военно-техническим инновациям характерно для прежних эпох. Этнографами описаны также случаи, когда палеолитические племена, изолировавшись, забывали оружие, использовавшееся их предками (лук со стрелами и т. д.) [Diamond J, 1999].

Исследователи творческой активности постоянно обнаруживают, как стройные научные теории, изящные математические построения, художественные и поэтические формы выкристаллизовываются из беспросветного тумана мистических идей и подавленных желаний («Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда» [Ахматова А.А., 1990, с. 196]).

Память – не пассивное фиксирование следов воздействий, а сложная операция по переносу переживаемого опыта в будущее