Болезнь Китахары
Impressions
- ксюша шенгераshared an impression8 years ago
🎯WorthwhileТяжелая и грустная книга, повествующая о сломанных судьбах людей. Это книга о боли и усталости тех, кого не пощадила война - будь ты победителем или проигравшим. Это книга, где нет места любви и состраданию, поэтому и к героям не испытываешь ничего, кроме легкой утомленности их бесполезным "барахтаньем" в океане жизни, в какой-то момент даже начинаешь желать им быстрой смерти, ведь только она способна наконец-то принести им облегчение и свободу.
Болезнь Китахары - это временное помутнение и слепота, то, чем заражены люди, не видящие выхода, переставшие понимать других людей, утратившие смысл своего сосуществования. Это люди-инвалиды, коим чужды человеческие чувства, их сломала война, оставив в душах и умах ничем неизгладимый шрам, который постоянно напоминает о себе приглушенной болью и чувством неизбежности катастрофы. Способны ли они спасти себя? Смогут ли вернуться к простым человеческим радостям? Ответ становится понятным буквально с первых страниц, но книга тем не менее заставляет с интересом следить за развитием сюжета до последних строк, и даже точка в конце предложения не способна оборвать их истории, которая живет теперь в вашей фантазии.
Quotes
- ксюша шенгераhas quoted8 years agoОн смертельно устал. Смертельная усталость — такое бывает?
- ксюша шенгераhas quoted8 years agoГриб, или медуза. По-латыни или по-японски. Выбирай: Chorioretinitis centralis serosa, если у тебя хорошая память. А если у тебя и память дырявая, вспомни японского врача, по имени Китахара. Он описал эти симптомы задолго до твоего рождения. Выпей рюмочку за его здоровье, успокойся, а пятна свои называй просто Китахара , мой мальчик. Болезнь Китахары .
- Dasha Borisenko-Orlowskihas quoted12 years ago
на фронте отец, истерзанный жаждой, на двенадцатый день боев напился собственной крови. Было это в Ливийской пустыне. У перевала Хальфайях. Ударная волна бронебойного снаряда швырнула отца на каменную осыпь. И когда в этом пекле, в этой пустыне по лицу вдруг побежала красная, на удивление прохладная струйка, отец по-обезьяньи выдвинул вперед нижнюю челюсть, сложил губы ковшиком и начал втягивать в себя жидкость, сперва оторопело, с отвращением, потом все более жадно: ведь в этом источнике было его спасение. Из пустыни он вернулся с широким шрамом на лбу.
