Невидимая девочка и другие истории

Ну нет же, — сказал хемуль. — Я не хочу. Я только-только научился говорить «нет». Я пенсионер. Я делаю, что мне нравится. И, кроме этого, ничего делать не желаю.

Хаттифнаты выли, одиноко и тоскливо, как ветер свистит в бутылочном горлышке. Папе нестерпимо захотелось присоединиться к ним — тоже качаться взад-вперёд и выть, качаться и шелестеть

Муми-папа решил, что будет безмолвен и загадочен, как хаттифнат. Того, кто не болтает попусту, все уважают. Думают, раз ты молчишь, то много знаешь и живёшь страшно увлекательной жизнью.

«Дались им мои путешествия! Неужели не понятно, что слова только всё разрушают? А потом ничегошеньки не остаётся: пытаешься припомнить, как оно было, и вспоминаешь только свой собственный рассказ».

должен торопиться жить, ведь столько времени потрачено зря!

что он — самый обыкновенный верандный папа…

«Какой ужас, — подумал он. — Уж не читают ли они своими лапами мои мысли? Вдруг они обиделись?..» Папа стал судорожно причёсывать свои мысли, наводить в них порядок, стараясь забыть всё, что он когда-либо слышал о хаттифнатах, но это оказалось не так-то просто.

кажется, никто толком не знал, как это — жить разгульной жизнью. Наверное, это значит быть диким и свободным в самом широком смысле.

Муми-папа решил, что будет безмолвен и загадочен, как хаттифнат.

Муми-папа вдруг подумал, что в мире нет ничего настоящего и бесспорного, кроме луны, моря и лодки с тремя молчаливыми хаттифнатами.