Молчание цвета

Изнывая от бездействия, скользил по скамье, от одного ее края до другого и обратно, доводя до зеркального блеска штаны, подбирал под себя ноги, с грохотом роняя на пол ботинки, иногда распластывался грудью на столе, свешивая за его края кисти – и болтал ими в воздухе.

Если рядовые в шеренге торчат как попало, вкривь и вкось, словно придавленные шквальным ветром, значит, он мелко подпрыгивал или выкидывал разные коленца. О таких неусидчивых людях говорят: «У него под хвостом муравей поселился». Судя по почерку Левона, под хвостом у него поселился целый муравейник. И очень может даже быть, что не один!

Горы

У гор своя несокрушимая правда. За той правдой ты и добираешься до них за тридевять земель. Карабкаешься, превозмогая усталость, на самую вершину, и стоишь там, отрешенный и бесконечный, с ликованием ощущая себя частицей этой правды. В ту секунду ты соткан из высоты и всего того, что суетливо передает тебе в пестром узелке земля: белесое пятно ромашкового поля, сумрак векового леса, мычание коров, лай пастушьей собаки. Земля говорит с тобой голосом матери – я здесь, я с тобой, я всегда буду с тобой. Горы же молчат голосами наших отцов. Обнимают ледяными крыльями ветра, смотрят за спину и никогда – в глаза, кружат над головой одинокими птицами. Такие близкие и такие далекие, такие свои и не свои. Час на вершине – и тебе будто заново сотворили сердце. Час на вершине, и ты – снова ты.