Пейзаж с жилыми домами

Утопия — это просто место, которого нет

Это увлекательно, но утомительно.

Ленина жизнь стала состоять из миллиона мелочей. И эти мелочи стремятся стать ещё мельче, чтобы вся конструкция была более гладкой. Как манная каша — без комков.

Тамара — шикарная женщина. Многие видели её пьяной, или под кайфом, или, допустим, выкидывающей из окна стул, но никто и никогда не видел Тамару без макияжа. Даже когда она ходила к соседям стрельнуть десятку на опохмел, на ней были массивные золотые серьги с жемчужинами.

В комнате потолок тоже был оклеен обоями. Значительную часть комнаты занимали шкафы — два пустых и третий, заставленный посудой. С торцов они тоже были оклеены плёнкой, но розовой, под мрамор. Такое можно было сделать только для себя.

По будням многие вообще проводят тут всю прогулку, так и ходят с коляской по скверу триста метров вперёд и столько же назад — несколько часов. Потому что тут относительно гладкая дорожка, не ездят машины и вокруг — деревья, символизирующие воздух.

В одном мире находятся жители высоких домов, особенно новых, построенных по той же программе — стараются делать вид, как будто ничего не происходит. Как будто вокруг нет ничего неблагополучного и подлежащего сносу. Потому что когда здесь начнут сносить и строить, всё кругом превратится в облако пыли, и сквозь эту пыль они не скоро увидят синее небо. Так что они используют техники боевого солипсизма — общаются только с соседями, а на остальных смотрят сквозь, представляя себе, что их тут нет и быть не может.

Утро в нашем районе начинается задолго до открытия булочной. Утро в нашем районе начинается с мусоровозов. Огромные машины со страшным грохотом едут по узким, совершенно не предназначенным для них проулкам. Время — что-то около пяти. Оконные стёкла начинают тоненько дребезжать, чашки и блюдца звякают, особенно если оставить на ночь полную раковину грязной посуды. Жители первых этажей слегка подпрыгивают в кроватях, одеяла съезжают на пол. Через открытые форточки в их сны проникают шум и грохот, наполняют до краёв и через несколько минут затихают. Все привыкли и не просыпаются, но так или иначе мусоровозы всегда присутствуют в наших снах, отмечают границу следующего дня.

дядька, такой толстый, как будто он рожал этих детей и с тех пор никак не мог прийти в норму

Самое главное, что стоит в самом начале сказать про наш пятиэтажный район, — это что его нет. Мэрия много раз обещала, что к 2009 году в Москве не останется ни одной пятиэтажки, а сейчас как раз 2009 год, семь часов вечера.