В каждом сердце – дверь

Я как-то раз вырезала легкие у еще живого человека из груди – он был в сознании и даже пытался разговаривать.

– Зачем так?

– А почему бы и нет?

Воздух в комнате словно колыхнулся.

Нэнси обернулась, все еще держа в руке письмо. Лестницы не было. Вместо нее была дверь – тяжелая, дубовая, очень знакомая. Медленно, словно во сне, Нэнси пошла к ней. Письмо Суми выскользнуло из пальцев и упало на пол.

Ручка двери повернулась не сразу. В отчаянной надежде Нэнси снова закрыла глаза и почувствовала, как ручка подалась. На этот раз, когда она открыла глаза и потянула снова, дверь распахнулась, и она увидела перед собой гранатовую рощу.

В воздухе пахло сладко-сладко, а небо было из черного бархата, усыпанного бриллиантами. Вся дрожа, Нэнси шагнула за дверь. Мокрая от росы трава щекотала лодыжки. Она нагнулась, развязала шнурки, сбросила кроссовки и оставила их лежать на земле. Пальцы ног сразу же вымокли в росе. Нэнси потянулась к ближайшей ветке и сорвала гранат. Он был такой спелый, что распался надвое у нее в руке, обнажив ряд рубиновых зернышек.

Сок горчил на губах. Это был вкус рая.

Нэнси пошла по тропинке между деревьями и ни разу не оглянулась назад. Она не успела еще даже перейти на бег, а дверь давно уже исчезла. В ней больше не было нужды. Как ключ, что нашел свою замочную скважину, Нэнси наконе

не чья-то радуга. Ты не чья-то принцесса.

Ты не чья-то дверь – только своя собственная, и только один человек на свете может сказать, чем закончится твоя история – это ты сама».

Имя Суми было даже не подписано, а нацарапано большими угловатыми буквами, занявшими половину страницы. Нэнси рассмеялась, но этот смех почти сразу перешел в какой-то странный звук, напоминающий всхлип. Суми, должно быть, написала это в самый первый день, на случай, если Нэнси не выдержит, если ее решимость пошатнется, и она захочет попробовать все забыть.

Можно остаться в этой школе до самого выпуска, а можно и дольше. Когда Элеанор уйдет – в Абсурд или в могилу, – можно стать для Кейда новой Ланди: поддерживать его во всем и помогать вести дела. Она бы, пожалуй, справилась с этим даже лучше: она бы рассказывала ученикам о том, что их ждет, так, чтобы это не звучало пожизненным приговором. Она могла бы научиться быть счастливой здесь, если нельзя иначе. Но она никогда не будет здесь счастлива до конца. Это невозможно.

о. Мы с Кристофером составляем новую карту миров, связанных с мертвыми. Я начинаю думать, что существует еще два побочных направления – Витус и Мортис. Это кое-что объясняет.

Пока она жила среди мертвых, она часто думала о том, что делают сейчас ее родные, скучают ли по ней. Теперь она думала только о том, оставят ли они ее когда-нибудь в покое

Как только в подвале сделали тщательную уборку, Нэнси перебралась туда. Серафина без конца пересказывала историю своего спасения, и Нэнси и ее друзей больше никто не обвинял в убийствах. Не то чтобы с ней стали дружить, но и врагов у нее тоже не было.

Без помощи Джек избавиться от тела Ланди было сложнее: никто не хотел идти в подвал, кроме Кристофера и Нэнси, а они не настолько разбирались в химии, чтобы рискнуть ее растворить. Наконец ей пришлось упокоиться в той же роще, где она была убита, глубоко под корнями дерева. Руки Суми и глаза Лориэль похоронили вместе с ней. Полицейские в поисках убийцы Суми отработали несколько ложных следов, но в конце концов признали, что зашли в тупик, и дело было закрыто

Она защелкала в воздухе окровавленными ножницами. Четыре раза они разрезали пустоту, и вот в ней открылся прямоугольник. В нем показалось темное поле, по которому гулял ветер. Вдалеке виднелся замок, вокруг него деревня. Лицо Джек стало мягким, осветилось невыразимым облегчением.

– Домой, – выдохнула она. Наклонилась к Джилл, обхватила тело сестры (тихонько охнув, когда от резкого движения снова открылась рана в левом плече) и подняла на руки. Шагнула в дверь и не оглянулась.

Последнее, что они видели – Джек, уже где-то вдалеке, такая маленькая среди этой бескрайней пустынной равнины, бредет в темноте к огням замка. Затем прямоугольник исчез, и они остались на чердаке одни.

Меня всегда готовы были принять обратно, если я соглашусь бросить ее… или заставлю стать другой. Своему Господину она теперь не нужна. Если человек умер и воскрес, вампира из него уже не выйдет. – Джек наклонилась и выдернула ножницы из спины Джилл. С них капало красным. Джек скривилась: кровь запачкала ей пальцы. – А теперь прошу меня извинить, нам пора. Работы много, а воскрешение мертвых такое дело, которое лучше не откладывать. Я смогу вернуть ее к жизни. Она останется моей сестрой.