Феномен игры

Если прямо сейчас, перед любым словом – мужчина, женщина, любовь, игра, секс, война, смерть, ребенок, дружба, кино, политика, счастье, истина и бла-бла-бла… или любым другим, какое покажется вам чрезмерно важным и серьезным, вы поставите «ИГРА В…» (и пожалуйста, не упускайте возможность сделать это практически, найдите слово и поставьте перед ним «ИГРА В…» и понаблюдайте за тем, что происходит).
А произойдет следующее – спустя некоторое время вы, несомненно, увидите, как с выбранного вами слова начнет осыпаться штукатурка, кирпичики, из которых оно сложено, начнут расшатываться, слово это начнет рассыпаться прямо у вас на глазах, застывшие представления о смыслах, какие оно собой представляло, неумолимо начнут расцветать огромным количеством трактовок… И вот он – этот момент, будьте внимательны, и понятие это уже чуть ли не растворяется у вас на глазах, демонстрируя (в лучших традициях буддиста Нагарджуны) свою изначальную иллюзорность.

Алан Уотс, во время наших прогулок по горе Тамалпаис, говорил об этом так: «Представь мир как Драму. В чем основа Драмы? Основа всех историй, всех сюжетов, всех мистерий? Это игра в прятки. В какую самую простую игру ты играл со своим ребенком? Ты закрывал лицо руками и начинал выглядывать из-за них, верно? И твой пацан начинал смеяться, так ведь? Он уже тогда прекрасно понимал, что игра в прятки – это фундаментальная игра жизни, согласен?»

се сели в круг в ожидании начала игры. Никаких правил оговорено не было. И это и был главный эксперимент – найти исток игры. По прошествии нескольких минут молчания, пустое пространство круга завибрировало просто от того, что большая группа людей питала это пространство энергией вопрошания. В какой-то момент в центр круга выскочил один из жителей племени и с диким ором плюхнул прямо в центр старый военный башмак, изодранный и беспощадно изношенный. Сделав это, он тут же исчез, оставив башмак на растерзание зрительского воображения. «Ничто в дальнейших моих профессиональных исканиях, – продолжал Брук, – не произведет на меня такого впечатления, как то, что произошло после – спустя немного времени мы услышали тихое завывание, это кто-то из женщин стал петь, поначалу скуля, а чуть позже распутывая вокал в более уверенные интонации, и еще чуть позже слегка прихлопывая в ладоши. Естественно возник ритм. Все неотрывно смотрели на старый солдатский башмак, который, хочешь верь, хочешь не верь, – продолжал Брук, – стал рассказывать свою историю. Историю о том, сколько дорог он прошел. Сколько грязи вытерпел. Сколько крови впитал в свои швы и кожу. Через несколько минут жители деревни уже отхлопывали ритм на всём, что было под руками. В песню стали вклиниваться мужские голоса. Возникли хоралы. Притоптывания зрителей стали как бы сгущать, уплотнять пространство вокруг башмака.