В лаборатории редактора

слово «творчество» Горький предлагал заменить словом «работа» и самое вдохновение рассматривал как результат труда. «...Мне кажется, что “вдохновение” ошибочно считают возбудителем работы, — писал он, — вероятно, оно является уже в процессе успешной работы как следствие ее, как чувство наслаждения ею»

Редактор и писатель работают друг с другом, как бы проходя курс в «школе взаимного обучения». Каждая чужая рукопись расширяет познания редактора, изощряет его способность проникать сквозь стиль в глубину открывающейся перед ним писательской личности; а если и сам он художник – расширяет его собственные писательские возможности, раздразненные, если можно так выразиться, творческим напряжением, исходящим от другого.

«Редактор – это человек, который в известной мере учит писателя, воспитывает его». Так оно и есть. Но существует и обратная зависимость: редактор – это человек, который в известной мере учится у писателя – у всех писателей, с которыми он имеет дело.

Каждый автор и каждая рукопись требует от редактора новых приемов, каждый раз он должен совершить своего рода открытие.

иногда один разговор редактора с автором стоит дороже, чем тридцать аккуратно проредактированных листов…

И работа возобновлялась – тонкая и чуткая редакторская работа над словом, походившая в данном случае более всего на дирижерское прослушивание оркестра во время репетиции: не выбился ли из общего звучания, из подчинения общему ритму какой-нибудь заблудившийся инструмент?

«Ритм – лучший толкователь содержания», – говорил Маршак

Одержимость делом приводит к творческим победам, но никогда не приводит к идиллии.

Воздух, который помогает работать, – это тот воздух, в котором нет равнодушия.

Если ты полагаешь, что замена слова или слога в рукописи – это пустяк, это «непринципиально»! – настоящим редактором тебе не быть. Для мастера, для влюбленного все существенно, все важно, ничто не пустяк, все либо служит воплощению мыслей и чувств писателя, либо мешает ему.