Хтон

Он представил, что их «понимание» ублажало скорее стариковское тщеславие, чем его романтическую удаль.

Мы думали спасти из твоей культуры добро философии
И уничтожить зло существованья;
Но находим, что они друг другу сродни.

Где зло, которое ты ищешь?
Как отличишь его от себя?

Как отличить танцора от танца?

Вильям Батлер Йетс, «Среди школьников»

Атон держал в руках топор, не желая совершать действия, которое оставило бы его в пещерах в полном одиночестве. Мышление, даже враждебное, было более приятным противником, чем одиночество.

— Перемирие, — согласился он.

— Твоя мечта тщетна, — казалось, говорил голос. — Миньонетка — запретна: лишь когда ты вдали от нее, твои чувства реальны. Ты не можешь свести полюса: они объединяются только в несчастье.

Он сосредоточился на сплошном зеленом, и появились листья и лепестки: цветок хвеи. Губы лепестков вновь заговорили:

— В твоей песне нет никакого волшебства. Лишь потому, что она прервана, она тебя очаровывает. Лишь потому, что твоя любовь не завершена, она продолжается.

«Убивать можно, эти существа больше не люди. Они отдали свой разум и волю Хтону, такому же коварному, как чудовищная гусеница, и смерть для них милосердна».

Над головой светили яркие звезды — звезды, которых он больше не увидит.

— «Умерьте свет свой золотой!» — тихо процитировал он. — «Моя возлюбленная спит!..»

Вы и дальше будете садистски убивать, потому что миньон в вас жаждет телепатического наслаждения от боли невинных жертв. Вы и дальше будете забывать свои преступления, потому что человек в вас не может принять преступных наслаждений, которых требует ваше второе Я.

— Если вы знали, что свобода будет стоить вам душевного здоровья, зачем вы боролись за нее?

Бедокур широко улыбнулся.

— Еще одно романтическое помешательство. Мы полагаем, что проблему личности можно ликвидировать посредством ее понимания — как будто для того, чтобы поднять гору, человеку достаточно подумать, что она тяжела. Нет, понимание — не синонимично решению. Я лечу к свободе, как мотылек к свече, и ничто столь несущественное, как Разум, не свернет меня в сторону.

Атон подумал о собственном опрометчивом стремлении соединиться с миньонеткой: ее алые волосы — страсть, черные — смерть. Разум — как он мог надеяться преодолеть разверстую холодную и мрачную пустоту, потерю исцеленной песни, разбитой раковины? Мотыльку больно, поскольку его крылья превратились в пепел, но он еще не понял, что больше не может летать. Какой смесью метафор сумеет он себя проанализировать?