Когда мы уже чем-нибудь не дорожим, нам всё-таки не вполне безразлично, что раньше оно было нам дорого, а другим этого не понять. Ну и вот, теперь я так устал, что мне трудновато жить с людьми, и мои былые чувства, мои, и больше ничьи, — это свойство всех, помешанных на коллекционерстве, — стали для меня