Тень Инквизитора

Темный Двор никогда не отбрасывал свою тень бесплатно.

– Ортодоксальные идеи пугают власть.
– Ее пугает гражданская активность. Ей выгоднее иметь триста мелких тоталитарных сект, чем одну истинную религию, приверженцы которой будут чувствовать себя настоящими людьми. Триста мелких сект, плюс телевизор, плюс доступные наркотики – и о революциях можно забыть навсегда. Мелкие погромы не в счет. Все счастливы. Власти не нужна сильная Церковь, власти нужна послушная церковь. А обществу нужна духовная опора, поддерживающая принципы и веру. Обществу нужна организация, догмы которой не будут изменяться в соответствии со вкусами очередного президента. Нам нужна организация, которая будет нести истинные ценности, вечные ценности.

Глеб ненавидел этот город. Ненавидел из-за свинцово-серого неба, из-за вечного, рвущего легкие ветра, который гнал залив на бывшие болота, ненавидел из-за дождя, готового пролиться в любую секунду. В свое время за городом хотя бы следили, любовно стирая с его лица последствия ударов беспощадного дыхания моря, но коммунисты перестали заботиться о колыбели своего переворота, лишь изредка проходясь швабрами по фасадам, и превратили Северную Пальмиру в угрюмое поселение на болотах. А потом, словно в насмешку, вернули гордое имя «Санкт-Петербург», хотя начать следовало с разгребания помойки. Глеб по-прежнему называл город Ленинградом, и отнюдь не по привычке. Просто, в понимании гиганта, город в своем нынешнем виде не имел права называться по-другому.

Музыка бессмертна, а мы лишь скромные ценители, крадущие у вечности мгновения для подлинного наслаждения

— Это тебе не по зубам. Патриарх слишком много значит для страны, для народа, для власти, чтобы решение о его избрании мог принять бывший полковник КГБ.

Сухоруков улыбнулся, поцеловал Чио в лоб и прошептал:

У носорога плохое зрение, но при его весе это должно волновать других

— Ваше величество, комиссар Темного Двора настаивает на сеансе связи.
— Не сейчас!
— Он… Клянусь Спящим… — Ошеломленная фея не отрывала взгляд от монитора слежения. — Он пытается продавить нашу защиту мощным всплеском!
В случае необходимости Сантьяга мог быть весьма настойчив

В комнату ворвалась небольшая группа эрлийцев во главе с братом Ляпсусом. Они бережно подхватили патриарха, уложили на походный столик и засуетились вокруг.
— Усыпить и проследить, чтобы старик не пострадал, — распорядился комиссар.
— Лечить будем?
— Не надо благотворительности, — поморщился Сантьяга.
— Лечить надо меня, — подал голос Ортега, которого расстроенные «ласвегасы» пытались выпутать из сервера.
— Вы ранены?
— У меня срезало половину пятки и шесть фаланг на пальцах, — доложил о повреждениях помощник комиссара. К тому же разнесенный сервер как следует приложил его током, но мужественный Ортега не стал упоминать о такой мелочи. — А еще я порвал ботинки.
— Темный Двор оплатит вам приобретение новой обуви, — решил Сантьяга. — Остальное отрастите сами.

— Фраза во время наших переговоров. Глеб сказал, что магия для него инструмент, не более. Маг, знающий свою силу, не скажет так никогда. Или я не прав?
— Прав, — качнула головой Яна. — В этом ты прав. Магия становится твоей частью, твоей сутью.
Так можно было бы сказать во время первых уроков, но потом энергия проникает в тебя и сливается с твоей душой. Ты словно пробуждаешься. Человек не может сказать, что его рука — это просто инструмент для поднесения телефонной трубки к уху или для приема пищи. Рука — это часть тебя. И магия тоже. — Девушка подняла глаза на Артема. — Не обижайся, но очень странно, что ты сумел уловить эту фразу. И понять ее.
— Да я здесь давно уже, — усмехнулся наемник. — Пообтерся, пообтесался, научился замечать детали.
— Магия — это инструмент, — повторила Яна, вновь припоминая фразу Глеба. — Истинные чудеса творит только истинная вера. Очень любопытно, Тема, очень любопытно.
— Что именно?
— Почему Глеб не считает себя магом?