Одинокие души

Свобода, бесстрашие, самоотверженность

Нет никакого секрета жизни,
Просто продолжай идти.
Нет никакого секрета смерти,

Возможно, я заигрался и сломал одному придурку кисть, но это было справедливо.

Мысли о том, что я встречалась с Астаховым, проедают мозг, словно голодные собаки. Мне не по себе. Мне неловко и странно испытывать то, что я сейчас испытываю. Но от чувств не убежать. И поэтому я ощущаю себя голой. Нагой.

Кто знает, может, уже сейчас рок навис надо мной, и я расплачиваюсь за свои ошибки.
Я одна. Я одинока. Никого нет рядом, и никто мне не поможет. А даже тот, кто захочет — не сможет этого сделать, так как мои ошибки непростительны. На них нет оправдания, следовательно, нет и способа помочь.
Выходит, моя расплата заключается в одиночестве. Мне предстоит справиться со всем без чьей-либо опоры, самостоятельно. И это самое сложное, так как чувствовать себя чужим и ненужным очень больно для любого человека.
Даже для меня.

Так бы всегда чувствовать время, чувствовать, как оно тянется, чувствовать, как оно медленно плетется за нами, за вечно бегущими людьми.
Но это глупая иллюзия для тех, кто считает, будто у него на всё хватит часов, дней, месяцев. На самом деле время идет с такой дикой скоростью, что правильным было бы лишь ужаснуться и попытаться не упустить ни секунды.

Мне больно слышать о больнице. Больно даже думать о ней. Сразу ощущаю запах лекарств, ощущаю иголки в руках и невообразимое чувство страха. Я пролежала в коме две недели, а когда очнулась, осознала, что из моей памяти выпал целый год. Целый год жизни, полной каких-то ощущений, каких-то событий, каких-то эмоций — он просто исчез! Доктора сказали, что я потеряла память от сильного удара по голове. Позже, я узнала, что упала с пятиэтажного здания. Все называли мое выздоровление чудом, я же считала это некой стеркой, которой воспользовалась моя судьба, дабы избавиться от чего-то плохого и ненужного. С тех пор прошло четыре месяца. Я полностью восстановилась, жизнь стабилизировалась, но мне до сих пор кажется, что это «ненужное» было чем-то важным. Чем-то слишком близким и родным.

Леша подходит ко мне и смотрит в глаза так серьёзно, что я буквально ощущаю, как на мои плечи ложится все больше и больше ответственности.

Как по мне, так похороны — это пустая трата денег.
— Почему?
— Сама подумай. Приходят незнакомые люди, начинают говорить о уже мертвом человеке так, словно он был их лучшим другом, едят, пьют далеко не вишневый компот. К чему всё это? Я считаю, что прощаться с человеком должны только близкие. Никого лишнего: родители и лучшие друзья.

Леша — мой единственный и, пожалуй, самый лучший друг. Его слова, все его выводы — это мои слова, мои выводы.

Каждый подросток нашего района знает, что едва наступают сумерки, на улицы выходят они…
Банда тинэйджеров. Место их гнездования: заброшенный парк аттракционов. Никто точно не знает, что они там делают, чем занимаются, но абсолютно все уверены: связываться с ними — подписывать себе смертельный приговор. Практически все из списка шестнадцати погибших проводили время с ними, и что теперь? Теперь их тела находят в районе парка, и гадают: то ли подростки и правда сошли с ума и стали накладывать на себя руки из-за забавы, то ли их убивают, толкая с моста, топя в реке или подставляя подножку на железнодорожных путях.