Жутко близко

Я за последние сорок лет не помню ни одного момента, чтобы он не был тревожным для нашего Отечества, — сказала я. — Вот и я не помню, — серьезно кивнул Игрек. — Даже не понимаю, так сказать, как это мы протянули так долго?

Офлайн для влюбленных был более строгим — в частности, перед первой встречей обе стороны должны были пройти консультацию психолога по парным отношениям и подписать согласие или запрет на сексуальный контакт согласно Международной конвенции защиты от абьюза, харрасмента и созависимости. Конечно, можно было встречаться и просто так, но последние лет десять с момента принятия конвенции почти никто не пренебрегал этой процедурой.

Да, ее память была не так хороша, как моя, но она великолепно распоряжалась используемыми программами. Она загружала не все подряд, а только те программы, которые посоветовали ей люди из ее тусовки — той интеллигентной тусовки молодых москвичей, в которую она попала благодаря своей семье. Она всегда знала больше меня, что неудивительно, ведь я не мог освоить такой объем информации, но в отличие от других людей, она не была такой фрагментарной. То есть, она не была такой ветреной, забывающей различные куски своей жизни и мечущейся то в одну сторону, то в другую. Если она что-то забывала, она предпочитала молчать об этом и никогда не говорила легкомысленных глупостей, которые не сходились с общей картиной ее жизни. Она постепенно прокачивала свой мозг, и прогресс был заметен. Мы любили играть в построение стратегий всемирных организаций, продумывали с ней отчеты антропосистем: научной, экономической. Это требовало умения распоряжаться огромным объемом информации, выполнять сложные аналитические операции, вычленять важное. И, конечно, нужно было иметь фантазию, чтобы выстраивать стратегии корпораций. Обычно мы были наравне. Лариса знала больше, чем я, но с аналитикой у нее было хуже — программы давали знать о себе, ведь общая картина мирового положения у нее постоянно выщелкивалась в разных местах. Детские игры, но вместе мы могли бы очень далеко пойти. Это воспоминание порадовало меня. Но затем я сразу вспомнил про свой вклад. Нужно ли мне вкладываться в научную антропосистему? Будет ли мне интересно еще много лет заниматься исследованиями, на которые я хочу получить деньги?
Семья — это слово всплыло дальше. Может, надо было также выстраивать путь к семье, а не к деньгам на научные исследования? Или совместить и то, и другое.