Да, он был классный, но совершенный наивняк! Может, это только вид у него был такой… Но ведь ребенок ребенком! Как будто это я — Карлсон, а он — Малыш. Всё из-за бровей. Они у него были жалостливо приподняты над переносицей. Такая особенность.
Славная до невозможности.
А потом он улыбнулся.
Нельзя допускать, чтобы люди мне улыбались! Потому что от улыбок я совсем таю. И он улыбался добродушно и по-свойски. Как будто мы тысячу лет знакомы.