Даже тот человек, которого мы ошибочно полагаем нам хорошо известным и который сам подтверждает, что мы понимаем его исчерпывающим образом, в сущности, остается нам чужим. Он – другой. И лучшее и наибольшее, что мы можем сделать, – угадывать это другое, считаться с ним и воздерживаться от величайшей глупости – желания его истолковать.