Стихи

Вдруг кончается будничность! Начинается будущность новых глаз, новых губ, новых рук, новых встреч, вдруг губам возвращается нежность и речь, сердцу - биться способность. как новая область вдруг открывшейся жизни самой, вдруг не нужно по делу, не нужно домой, вдруг конец отмиранию и остыванию, нужно только, любви покоряясь самой, удивляться всеобщему существованию и держать и сжимать эту встречу в руках, все дела посторонние выронив...

* * * Хоть умирай от жажды, хоть заклинай природу, а не войдешь ты дважды в одну и ту же воду. И в ту любовь, которая течет, как Млечный Путь, нет, не смогу повторно я, покуда жив, шагнуть. А горизонт так смутен, грозой чреваты годы... Хоть вы бессмертны будьте, рассветы,
реки,
воды

ЧЕРНОВИК Это было написано начерно, а потом уже переиначено (поре-и, пере-на, пере-че, пере-но...) перечеркнуто и, как пятно, сведено; это было - как мучаться начато, за мгновенье - как судорогой сведено, а потом переписано заново, начисто и к чему-то неглавному сведено.
Это было написано начерно, где все больше, чем начисто, значило. Черновик-это словно знакомство случайное, неоткрытое слово на "нео", когда вдруг начинается необычайное: нео-день, нео-жизнь, нео-мир, нео-мы, неожиданность встречи перед дверьми незнакомых - Джульетты с Ромео.
Вдруг кончается будничность! Начинается будущность новых глаз, новых губ, новых рук, новых встреч, вдруг губам возвращается нежность и речь, сердцу - биться способность. как новая область вдруг открывшейся жизни самой, вдруг не нужно по делу, не нужно домой, вдруг конец отмиранию и остыванию, нужно только, любви покоряясь самой, удивляться всеобщему существованию и держать и сжимать эту встречу в руках, все дела посторонние выронив...
Это было написано все на листках, рваных, разных размеров, откуда-то вырванных.
Отчего же так гладко в чистовике, так подогнано все и подобрано, так уложено ровно в остывшей строке, после правки и чтенья подробного? И когда я заканчивал буквы стирать для полнейшего правдоподобия начинал, начинал, начинал он терять все свое, всее мое, все оссбое, умирала моя черновая тетрадь, умирала небрежная правда помарок, мир. который был так неожидан и ярок и который у 1a6 видеть сумели бы вы, в этом сам я повинен, в словах не пришедших, это было как встреча двух - мимо прошедших, как любовь, отвернувшаяся от любви. Семен Кирсанов.