Владислав Аксенов

Даже сотрудники Департамента полиции обращали внимание, что в среде ярых патриотов особенно много сумасшедших.

Образы растерзанных или распятых мальчиков и девочек оказывались исключительно актуальными, мотивационными символами, призванными поднять нацию на бой с врагом. Однако в конце концов такая навязчивая пропаганда приводила к противоположным последствиям — выработке острого чувства неприятия, брезгливости от псевдопатриотической пропаганды.

Далекие от текстовой культуры крестьяне, весьма туманно представлявшие себе содержание Священного писания, заполняли лакуны богословского образования собственными фантазиями, по сути, создавая альтернативное Евангелие. В народных легендах Христос или апостолы в виде нищих-убогих странствуют по деревням, беседуют с жителями, просятся на ночлег, проверяя добродетельность хозяев, дают добрым людям полезные советы [973]. Примечательно, что в легендах Христос наказывает не только недобродетельных мужиков, но и жадных попов — тем самым был создан истинно народный образ Иисуса, выведенного за пределы церковной компетенции и целиком предоставленного народному творчеству. Это в свою очередь указывает на то, что даже крестьянский религиозный дискурс обладал интертекстуальностью, выходящей за рамки официальной религии.

Следует заметить, что и до появления Александры Федоровны некоторые современники посмеивались над «русскостью» Романовых. В светских кругах ходил слух-легенда о том, что А. С. Пушкин как-то вечером, чтобы проиллюстрировать свое саркастическое отношение к династии, попросил принести несколько стаканов, бутылку красного вина и графин воды. «Он расставил стаканы в ряд и наполнил первый стакан вином до краев: „Этот стакан, — заявил поэт, — представляет собой нашего славного Петра Великого: это полностью русская кровь со всей своей чистотой и мощью. Посмотрите, как сверкает этот рубин!“ Во втором стакане он смешал вино с водой в равном количестве. Третий стакан он наполнил на одну четверть вином и на три четверти водой, а затем продолжал таким же образом наполнять каждый пустой стакан… В шестом стакане, представлявшем цесаревича, будущего Александра III, доля вина стала уже настолько малой (1/32), что жидкость в стакане была только слегка окрашена им» [1114]. Показательно, что французский посол М. Палеолог продолжил эксперимент поэта, констатировав, что в стакане царевича Алексея оказалась фактически одна вода. При этом посла едва ли можно заподозрить в антироссийских настроениях и неуважении к императору.

Череда ошибок власти — военные просчеты, смена верховного командования, роспуск Думы, усиление цензуры — создавала впечатление фатальной обреченности.

Период 1914–1918 гг. изменил мир, сознание современников, восприятие исторического времени и потому изучение ментальных процессов представляется исключительно важным для понимания истории всего ХX в.

self-fulfilling prophecy»), согласно которой ложное предсказание, кажущееся современникам истинным, будет влиять на поведение людей так, что их действия сами приведут к исполнению этого предсказания

душевной контагиозности» — заразительности определенных психических состояний, открытой В. Х. Кандинским.

Отчасти весеннюю волну сплетен можно объяснить сезонностью обострений психических заболеваний, но все же череда негативных известий как с фронта, так и с внутриполитической арены борьбы приводили образованных обывателей, пытавшихся предугадать логику дальнейшего развития России, к неутешительным выводам. В обществе более явственно ощущался запах возможной революции. М. Палеолог привел монолог, которым разразился в его присутствии А. И. Путилов: «Дни царской власти сочтены, она погибла, погибла безвозвратно; а царская власть — это основа, на которой построена Россия, единственное, что удерживает ее национальную целостность… Отныне революция неизбежна, она ждет только повода, чтобы вспыхнуть. Поводом послужит военная неудача, народный голод, стачка в Петрограде, мятеж в Москве, дворцовый скандал или драма — все равно; но революция — еще не худшее зло, угрожающее России. Что такое революция в точном смысле этого слова?.. Это замена, путем насилия, одного режима другим. Революция может быть большим благополучием для народа, если, разрушив, она сумеет построить вновь. С этой точки зрения революции во Франции и в Англии кажутся мне скорее благотворными. У нас же революция может быть только разрушительной, потому что образованный класс представляет в стране лишь слабое меньшинство, лишенное организации и политического опыта, не имеющее связи с народом. Вот, по моему мнению, величайшее преступление царизма: он не желал допустить, помимо своей бюрократии, никакого другого очага политической жизни. И он выполнил это так удачно, что в тот день, когда исчезнут чиновники, распадется целиком само русское государство. Сигнал к революции дадут, вероятно, буржуазные слои, интеллигенты, кадеты, думая этим спасти Россию. Но от буржуазной революции мы тотчас перейдем к революции рабочей, а немного спустя — к революции крестьянской. Тогда начнется ужасающая анархия, бесконечная анархия — анархия на десять лет… Мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть, и еще худшие» [1215].

По мнению Амфитеатрова, личная трагедия Шабельской (страстная увлеченность театром при отсутствии актерского таланта) привела ее к морфию и алкоголю, что вконец подорвало здоровье женщины: «Истерия, морфий и портвейн сделали ее одною из самых диких женщин, каких когда-либо рождало русское интеллигентное общество, при всем плачевном изобилии в нем неуравновешенных натур. Даже в женской галерее Достоевского нет такой причудливой и опасной фигуры. Подчеркиваю — опасной, — потому что изменчивое буйство ее отравленного характера никогда не позволяло даже самым близким к ней угадывать, скажем, поутру, чего от нее можно ожидать в полдень, уже и не помышляя о такой отдаленности, как вечер. А весьма значительная и разносторонняя одаренность и бурно настойчивая капризная воля облекали ее безудержные порывы в хаотическую „инфернальность“, весьма неразборчивую в целях и средствах»