肉包不吃肉 Жоубао Бучи Жоу

Даже самый глубокий омут в мире не скроет твои грехи.

Жун Янь погладила волосы на висках Наньгун Сы, затем его щеки и, в конце концов, обхватила руками его окровавленную ладонь. Дрожа всем телом, она закрыла глаза.
— Сы-эр, теперь мамино тело словно мясо на разделочной доске. Под контролем чужой воли я в любой момент могу утратить свое сознание... но, Сы-эр, ты должен мне верить... мама говорит искренне... перед уходом я все время думала об этом, и хотя теперь я ненавижу твоего дядю за то, что он сделал... однако и благодарна ему…
— Мама…
— Если бы он... не сделал из меня марионетку... я не смогла бы снова увидеть тебя… а также... также поговорить с тобой, — борясь с окоченением, Жун Янь медленно наклонилась и, протянув к нему дрожащие руки, заключила Наньгун Сы в крепкие объятия.
— Перед уходом твоя мама больше всего сожалела о... — Жун Янь хватала воздух и захлебывалась словами, но не потому что Сюй Шуанлинь пытался взять ее тело под свой контроль, а оттого, что она, наконец, смогла обнять своего единственного любимого ребенка. Дрожащим от захлестнувших ее эмоций голосом она все же продолжила, — перед смертью я так жалела, что никогда… никогда не обнимала тебя вот так крепко. Я никогда не обнимала тебя... Сы-эр… Мама так любит тебя.
— Я знаю, — захлебываясь слезами, ответил Наньгун Сы, — я все знаю, мама, я уже давно все понял.

— Ну ладно, — помолчав, добавил Мо Жань, — есть одно исключение. Я готов служить ему.

Владыка Демонов ядовито усмехнулся:

— Ты готов служить бревну?

— Он не бревно.

Любовь — это болезнь. Если болен, как можно раньше начни лечение.

Как же не помнить. Тасянь-Цзюнь, Мо Жань, Мо Вэйюй.

После небольшой паузы, его ресницы опустились, и он с ленцой вежливо поприветствовал напряженного до предела Ши Мэя:

— Готов служить хозяину

Герой не смог бы это сделать. Ни один герой не возьмет на себя столько человеческих жизней

И только в этот момент Мэй Ханьсюэ вдруг словно прозрел…

Совсем недавно, когда Сюэ Мэн равнодушно проронил: «Я не пьянею и после тысячи чарок» — это же был Чу Ваньнин.

А потом, когда с легкой насмешкой спросил у него: «У тебя тоже есть старший брат?» — это ведь был Мо Вэйюй

А это его мягкое: «Почему помогли мне» — конечно, это был Ши Минцзин.

Усердно и немного неуклюже он старался воскресить в памяти их облик и по крупицам собрать воспоминания о них: как они сидели или стояли, беглый взгляд или усмешку, гнев или раздражение

А потом ее брови изогнулись, и она упала на спину.

— Сестра!..

Му Яньли, эта холодная и беспристрастная женщина, улыбнулась и, глядя в небо, сказала этим безбрежным небесам, которым кланялась тысячи раз:

— Да пошли вы со своим «нельзя иметь личных чувств

Чу Ваньнин резко открыл глаза… он должен был стать этим убийцей. У него не было другого выбора