Ирина Кравцова

Ринсвинд вдруг почувствовал себя очень одиноким. Он представил себе, что будет жить в лесу вечно, спать на листьях и питаться… и питаться… питаться тем, чем питаются в лесу. Деревьями, предположил он, орешками и ягодами.

Но она была слишком рослой, чтобы стать воровкой, слишком честной, чтобы пойти по тропе наемного убийцы, слишком умной, чтобы выйти замуж, и слишком гордой, чтобы избрать единственную оставшуюся общедоступной женскую профессию.

Найджел подумал, что уж он-то никогда не перестанет думать об этом – особенно это воспоминание будет терзать его в три часа утра в ветреную погоду

жалости он относился бережливо и предпочитал использовать на собственные нужды

вроде как то, что мы видим – это только вершина… как его там?… ну, той штуковины, что в основном находится под водой…
– Гиппопотама?
– Аллигатора?
– Океана?

Он до сих пор подписывался крестиком, в котором умудрялся совершить пару орфографических ошибок

он представлял себе в те дни, когда самым захватывающим приключением для него было раскладывание овощей по ящикам

Их инстинктивный подход к дипломатии был таковым: «бей правых, пока не полевеют; бей левых, пока не поправеют»

Истину не так-то легко подчинить бумаге

Гармонирующая с ней шляпа походила на свадебный пирог, столкнувшийся с рождественской елкой.