Сэмюэл Дж. Хэлпин

У отражения были серо-голубые глаза и короткие любопытные волосы цвета ржавчины и кирпичей, совсем как у неё. Но она не думала, что её собственные локти действительно такие острые, а руки настолько тонкие, как те, что она видела в отражении. Достав из рюкзака куртку, она надела её поверх бутылочно-зелёного кардигана, чтобы спрятать эти огромные острые локти. Собственноручно сшитый кардиган покрывал её любимое вельветовое платье мандаринового цвета, как мох – старое дерево. У платья были два замечательно больших кармана спереди, куда помещалась куча полезных мелочей, и Поппи любила надевать его, когда у неё было творческое настроение или она отправлялась в долгое путешествие.

Для Поппи новые вещи означали новые запахи. Новые туфли обещали новые мозоли. Новый рюкзак гарантировал, что ты засадишь под ноготь иголку циркуля, пока будешь искать внутри линейку. Поппи не любила новое. Чтобы что-то было новым, что-то другое должно стать старым, а это что-то старое, в свою очередь, могло с большой вероятностью оказаться забытым.

Потому что если бабушка что-то никогда и не делала, так это не забывала. Ничего и никогда.

Руки женщины были совсем не такие, как лицо. Лицо было как стекло, а руки – как запятнанная бумага.

Поппи забросила рюкзак за узкие плечи и встала около дверей. И тут она заметила забытый на сиденье кошелёк той женщины.

Бабушка была швеёй и могла сшить абсолютно всё, что угодно. Представьте любой костюм – она могла его сотворить. Чешуйчатый морской монстр, одеяния золотого султана или гоблин, всю одежду которого составляли листья и ветер. Она работала по ночам, её длинные пальцы строчили и валяли, как паук. И хотя сама бабушка не была знаменита, её костюмы пользовались успехом. Их всегда можно было узнать по маленьким инициалам, вышитым на подкладке: Т. Х.

Внезапно Поппи вспомнила о существовании растущих сзади на шее тоненьких волосков, потому что они вдруг зашевелились.

– Будь осторожна, моя кнопочка, иначе тебе грозит стать очень умной. А напряжённые раздумья закупоривают мозги не хуже, чем размягчённые овсяные хлопья забивают водосток.

Всё дело в магии,

Один за другим, будто птицы летом, стали исчезать дети.