Симона Мацлиах-Ханох

Очень грустно наблюдать, как раз за разом легко и быстро мы готовы похоронить целые фрагменты нашей личности; как в течение многих лет избегаем даже упоминания о них; с каким постоянством мы разводим наш высококонцентрированный настой обыкновенной кипяченой водой, пока не превращаемся в разбавленный водяной раствор, ведомые обществом и направляемые надеждами родителей (тех внутренних родителей, которые позже, во взрослом возрасте, воплощаются в наших друзьях, наставниках, любимых и различных альтер эго, выбираемых нами, как кажется, абсолютно случайно).

Пробуждение к жизни настоящего «я», которое существует бок о бок с «тенью»[28], нередко сопровождается неприятным покалыванием, подобным тому, что появляется в занемевших, а затем наполнившихся кровью органах. Теперь, когда раздавшееся вширь «я» потягивается во вдруг ставшей узкой кровати, когда руки и ноги заполняют собой все домашнее пространство и крадут время, внимание и силы, – в доме необходима перестановка, чтобы освободить место для появившегося там нового человека. И человек этот – я.
С тех пор как я пережила и поняла этот процесс, стоит мне почувствовать даже слабый запах тревоги, и я тут же начинаю искать его источник: зловоние какого убитого и погребенного мною запретного чувства я учуяла? Каким бы разложившимся и отвратительным ни был этот труп, его нужно обнаружить и извлечь на свежий воздух.

«Нет ничего более целого, чем разбитое сердце»

четыре исконно матриархальных и наиболее эффективных лекарства: сексуальность, взгляд, созидание и землю

взгляд первозданной женщины, направленный вглубь себя, взгляд вселюбящий, всепрощающий и всепринимающий. Этот взгляд надо воспринимать как личный долг каждого (как женщины, так и мужчины) перед самим собой. С этой позиции женщина, смотрящая на себя своими собственными глазами, является богиней.

Когда мы вот так, горько и громко плачем (желательно перед тем, кто действительно слушает и сочувствует), мы избавляемся от придавившего нас груза боли, общепринятого поведения, привычного образа мыслей, детских травм – всего того, что мешает нашему зрению, заслоняет картину реально существующего мира; не позволяет нам взглянуть на него нашими подлинными глазами, действовать в полную силу, претворить в жизнь гигантский потенциал, заложенный в каждой из нас.

Но ведь произведение, чтобы быть созданным, не обязано быть идеальным, равно как и мы не обязаны быть верхом совершенства, чтобы его создать. Наоборот, недостаток совершенства является одним из условий, одним из основных двигателей образования всего живого в этом мире.

женской потребности и способности видеть нас своими собственными глазами и тем самым определять образ, в котором мы предстаем перед миром; нашей способности и потребности вызывать и порождать взгляд в мужском сообществе[106] в целом и в наших спутниках жизни в частности.

все, что нас отделяет от исполнения всех наших желаний, включая способность распоряжаться своим собственным взглядом, – это эмоциональная разгрузка

так и я оказалась похороненной заживо на дне глубокого колодца под названием депрессия, а теперь я пытаюсь оттуда выбраться.