Мэри Элиз Саротт

ученые, которые признают хаотичность процесса открытия границы, все равно преуменьшают значение роли граждан, равно как и мирной революции 1989 года

По оценкам Венгрии, за осень после 11 сентября всего около 600 000 восточных немцев пересекли венгерские границы, чтобы отправиться на Запад. В самой ГДР каждый, казалось, знал кого-нибудь, кто двинулся на Запад из Венгрии.

В какой-то момент Штази собиралось выгнать членов группы из церкви Святого Николая, тем самым лишив диссидентов единственного надежного места сбора (не считая их собственных квартир).

Словом, соединяющий провинциальность и космополитизм Лейпциг был нетипичным городом для Германии — а также достаточно удаленным от центральной власти в Берлине, чтобы его жители могли решиться на риск.

К 1989 году Штази считало Воннебергера одним из опаснейших диссидентов страны.

Когда в 1989-м Штази составило список самых опасных диссидентов Лейпцига (для запланированной волны арестов), имя Швабе находилось на самом верху — он был врагом государства № 1.

Рядом с церковью Святого Николая стоял (и до сих пор стоит) знак с надписью «Открыты для всех». В начале 1989-го активисты жаловались на то, что есть и неписаная вторая часть, которая гласит «Но не всему». Иначе говоря, церковь была открыта таким людям, как Воннебергер, но не всему, чем он хотел заниматься (например, помощью эмигрирующим).

Диссидентская организация в Восточном Берлине, периодически издававшая бюллетень, на который власти смотрели сквозь пальцы, напечатала статью под заголовком «Молебен за мир в Лейпциге задушен». Активисты жаловались на то, что руководство церкви Святого Николая, де-факто обладавшее определенным иммунитетом от преследования государства, должно с готовностью давать укрытие изгоям, а не прогонять их.

Швабе пришел к выводу, что «самая главная причина», по которой он и его друзья получили мощную поддержку осенью 1989 года, заключалась в «массовой эмиграции и тех поездах из посольств, запрыгнуть в которые пытались тысячи людей», а также беспорядках в соседнем Дрездене. Эти события оказались настолько травматичны, что вынудили многих жителей ГДР проявить политическую активность, часто впервые.

Ей даже пришлось пережить имитацию казни: девушка стояла лицом к стене с поднятыми руками в ожидании выстрелов, которые так и не прозвучали.